Ловушка для юных душ

Статьи — августа 24, 2011 at 12:05

Были опрошены. 1528 учеников VIII—XI классов город­ских средних школ, которые по годам обучения делятся на четыре примерно равные части. По той же методике и той же анкете были опрошены 904 учащихся  и 1025 учащихся техникумов, причем свыше 90% из этих двух тысяч находи­лись на первых трех годах обучения, в том числе более 60% — на первых двух, т. е. в основном в том же возрасте, что стар­шеклассники, или немного старше. Если уточнить, то в воз­расте 14—17 лет находились учащиеся: школ — 70,2%,  — 91,4%, техникумов — 54,3%; старше 17 лет — 0,1 % школьников, 5,1% учащихся  и 42,5% — техникумов, из них 25,9% старше 18 лет. Таким образом, опрошены глав­ным образом подростки одного возрастного интервала (14— 17 лет).

Полученная по каждой из трех категорий учащихся информация представляет, на наш взгляд, немалый интерес. Чрезвычайно полезно сравнение по линии школа —  — техникум.

Клубок молодежных проблем всегда чрезвычайно запу­тан, проблемы выглядят неразрешимыми, причастность подростков к той или иной из них обозначена куда менее определенно, чем у взрослых. Другими словами, о подрост­ковой наркомании необходимо говорить при значительно большем внимании к общему жизненному .фону и специфи­ке возраста, чем у старших, привычки которых более устой­чивы, поведение меньше зависит от обстоятельств. Поэтому и анкета была составлена с расчетом не только на наркома­нию, и разговор у нас пойдет несколько более широкий, чем в предыдущей главе. В частности, довольно подробно исследовались вопросы, связанные с алкоголем, и на них имеет смысл остановиться.

По ответам опрошенных относительно потребления алко­голя и наркотиков заметно смещение по сравнению с данны­ми по европейской части Союза.

Пробовали (% к числу опрошенных)

 

 

Подростков, пробовавших алкоголь, значительно мень­ше, чем в многочисленных опросах, проводившихся в ряде городов центральной России, где, например, доля знакомых с алкоголем среди десятиклассников ни разу не была ниже 90% (здесь примерно 60%). Ничего неожиданного в такой разнице нет, это естественный результат разницы в издавна сложившихся социокультурных традициях.

С ответами на вопрос о приеме наркотиков дело обсто­ит значительно сложнее. Оснований для скрытности здесь го­раздо больше. Выпивка не относится к числу преступлений, а прием наркотиков — занятие вообще криминальное. Кро­ме того, именно в месте проведения опроса особенно сильны настроения скрытности, недоверия ко всему официальному, не сотрудничества с властями и посторонними. Опрос пока­зал, что и на социологов это отношение во многом переносит­ся, несмотря на анонимность и всевозможные заверения по этому поводу.

Итак, приведенные выше проценты касаются лишь тех учащихся, которые не побоялись признаться в своем зна­комстве с наркотиками, но это далеко не все, кто принимал наркотики в действительности; многие в этом не признались. Большая часть следующих вопросов, уточняющих различ­ные аспекты взаимоотношений с наркотиками, была адре­сована лишь принимавшим наркотики. Однако ответили больше опрошенных, чем число указавших, что они прини­мают наркотики. Исходя из ответов на эти и некоторые специально заложенные в анкеты проверочные вопросы, реальную долю пробовавших наркотики можно оценить как по меньшей мере вдвое более высокую, чем в таблице. Иначе говоря, принимали наркотики — как минимум — десятая часть учеников VIII—XI классов средней школы, пятая часть учащихся , четверть учащихся техникумов. Это, повто­ряем, минимальная оценка. Надо также сказать, что к Союзу в целом она не может быть отнесена: опрос проводился не в «среднем», а в одном из самых наркотизированных ре­гионов.

В отношении к алкоголю, как мы уже отмечали, наши опрошенные в среднем отличаются к лучшему, причем ощу­тимо, от привычных по прежним опросам степеней алкого­лизации. Например, о том, насколько часто они потребляют спиртное, подавляющее большинство (тех, кто ответил «да» на вопрос о пробе) говорит, что либо весьма редко (несколь­ко раз в год), либо практически не потребляют (т. е. вслед за пробой продолжения пока не следует). Среди школьни­ков лишь 7,2% пьют сравнительно часто (один — три раза в месяц) и 1 % — еженедельно или чаще. У учащихся  соответствующие показатели 15,4 и 3,9%; техникумов — 22,1 и 1,9%. При этом доля тех, кто пробовал спиртные напитки, но их потребителем себя не считает, очень заметна, особенно среди школьников — 43,2%, среди учащихся  — 22,4%, техникумов — 17,6%.

То же, т. е. относительное, благополучие показывают и ответы на ряд других вопросов. В частности, о том, когда опрашиваемый последний раз потреблял спиртное: боль­шинство — два-три месяца назад или больше; о том, с како­го напитка начинали: низкие проценты крепких напитков и так называемых «злокачественных дебютов», т. е. приема при первой же пробе двух или нескольких напитков, алко­гольных отравлений и т. д. Поводом обращения к спиртному чаще всего называли праздник (более чем вдвое чаще), на втором месте ответ «за компанию», причем праздник назы­вает почти половина школьников, а среди учащихся  и техникумов даже большинство.

То же подтверждают и данные по одному из ключевых вопросов в определении степени алкоголизации подрост ков — об опыте сильного опьянения. Таблица дает куда ме­нее тягостную, чем обычно, картину.

Был ли такой случай, когда вы сильно опьянели? (в % к числу опрошенных)

 

Скажем для сравнения, что в прежних опросах утверди­тельно по этому поводу отвечали примерно треть школьни­ков, большинство учащихся техникумов и особенно .

Противоречиво выглядят ответы об отношении окружаю­щих (среди которых особо интересны родители) к потреб­лению алкоголя нашими опрошенными. Из тех, кто впервые предложил спиртное, повышенные доли приходятся на сверстников (28,3% — школьников, 32,9% — учащихся , 43,1% —техникумов) и на «сам решил попробовать» (соответственно 33,6, 33,3 и 27,9%). Участие же родителей и других родственников в приобщении детей к алкоголю выглядит в этом обследовании довольно скромным: родите­лей назвали 12,7% школьников, 8,3 и 8,7% ребят из  и техникумов. Насчет родителей задавался и прямой вопрос: «Как относятся ваши родители к тому, что вы время от времени потребляете спиртные напитки?» Ответы свидетельст­вуют о том, что подавляющее большинство родителей чаще всего или не знают об этом, или запрещают. (Доля тех, кто оценил отношение своих родителей как терпимое или равно­душное, остается в пределах 3—5% знакомых с алкоголем или в пределах 1—2% всех опрошенных.)

Позицию родителей здесь, конечно, можно только при­ветствовать: «не разрешают», «сами не подносят», «не спаи­вают». Что же тогда в этих данных противоречивого? Дело в том, что между ответами на вопрос о том, кто впервые предложил попробовать, с одной стороны, и степенью алко­голизации и общей девиантностыо подростков, с другой стороны, давно просматривается некая странная, по крайней мере на первый взгляд, статистическая связь. Она выража­ется в том, что чем «сложнее» контингент опрашиваемых, чем выше степень алкоголизации и социального неблагопо­лучия подростков, чем больше признаков их асоциальности, нарушений моральных и правовых норм, тем реже они назы­вают среди поднесших первую рюмку родителей и тем од­новременно чаще ссылаются на сверстников, собственную инициативу и старших ребят (на ^этих последних в данном опросе приходится немного, от 3 до 7%).

Такая зависимость очень наглядно видна при сравнении материалов опроса, например, обычных подростков и под­ростков из воспитательно-трудовых колоний; старшекласс­ников (более благополучный контингент) и учащихся  (менее благополучный); редко потребляющих алкоголь и злоупотребляющих; опрошенных в 60-е годы (когда пили меньше) и опрошенных в 80-е (когда пить стали больше). Во всех известных нам опросах, включая даже опросы до­революционных русских исследователей школьного алкого­лизма, такая зависимость просматривается совершенно от­четливо. Не приходилось встречать буквально ни одного исключения из этого правила.

По этому поводу считаем нужным сказать следующее.

Во-первых, из существования зависимости,. о которой идет речь, не следует делать ложный вывод, будто правиль­но поступают те родители, которые спешат сами угостить своих детей вином. Формальное участие родителей подрост­ков из неблагополучных контингентов, разумеется, ни в коей мере не является причиной неблагополучия их детей (это был бы в худшем смысле формальный вывод) — наоборот, неблагополучное развитие детей (в чем, в свою очередь, во многом виноваты родители) приводит к тому, что дети берутся за рюмку сами (в одиночку или в своей компании) и просто опережают родителей. Понятно, что если родители начнут думать о том, как бы не упустить тут первенство, а не о том, как лучше воспитывать детей, то станет только хуже.

Попутно отметим и другое. Решающее значение имеет об­щее воспитательное искусство родителей, их авторитет и уме­ние влиять на детей. Читателям, наверное, известны случаи, когда «трудные родители» строжайше запрещают своим детям пить, курить, дерзить старшим и т. д. и т. п. — ни запреты, ни стоящие за ними побои сами по себе, однако, не помогают, личный пример, даже если он дурной, всегда вос­питывает сильнее слов.

Во-вторых, относительное благополучие наших опро­шенных по алкогольным параметрам еще не гарантирует благополучия в более широком смысле. Возникает вопрос: не компенсируют ли они свои скромные алкогольные запро­сы другими средствами? Ответ, по нашим данным, получает­ся утвердительным. По крайней мере частично «недобор» спиртного покрывается с помощью наркотиков и токсиче­ских веществ.

Наконец, в-третьих, можно сделать более общее утверж­дение, впрочем, для исследователей отклоняющегося пове­дения не новое. Различные виды девиантности имеют в це­лом общие причины, развиваются на общей социальной ос­нове, как бы ни были велики конкретные различия между пьянством, наркоманией, преступностью, проституцией и т. д. Из этого следует другой важный вывод, подтверждаемый долгим опытом разных стран и народов: при сохранении при­чин девиантности попытки борьбы с нею дают весьма огра­ниченные результаты, выражающиеся главным образом в том, что меняется соотношение между различными отклоне­ниями, и если одних становится меньше, другце растут; при изменении структуры девиантности общий ее уровень, как ни трудно его оценить, существенно не меняется.

Данные об отношении наших опрошенных к наркотикам могут служить одним из подтверждений сказанного.

Отметим прежде, что подавляющее большинство декла­рирует отрицательное отношение к потреблению наркотиков и еще большее число — к потреблению токсических веществ. Для сравнения одновременно даем процент осуждающих пьянство и своих друзей, потребляющих наркотические или токсические вещества.

 

Относятся отрицательно (% к числу опрошенных)

 

Нетрудно заметить, что преобладает негативное отноше­ние к рассматриваемым порокам и их носителям. Но замет­но и другое: особенно охотно опрошенные осуждают явления вообще как нечто назывное, не связанное с живыми людь­ми. Когда же в вопросе появляется что-то одушевленное, .хотя бы только слово «ребята» (не друзья, а вообще), осуж­дения становится меньше, а когда это относится к своим ребятам, еще меньше. Видимо, психологически это естест­венно, но это, между прочим, означает также, что отношение к «злу» смягчается по мере, так сказать, конкретизации и персонификации зла, обретения им каких-то человеческих оттенков, углубления личного знакомства с ним (или его но­сителями). Значит, на абстрактно отрицательное отноше­ние нельзя рассчитывать как на надежную защиту от зла. Кстати говоря, то же самое подсказывает элементарное житейское наблюдение: алкоголики нередко осуждают пьян­ство, наркоманы нередко осуждают наркоманию.

Итак, к наркотикам подавляющее большинство юношей и девушек относятся отрицательно, но часть тем не менее наркотики принимает. Что же собою представляет эта мень­шая часть? Кое-что об этом говорят ответы тех опрошенных, которые признали, что имеют опыт личного знакомства с наркотиками. В общей сложности таких оказалось 327 чело­век, из них три четверти — мальчики, четвертая часть — девочки. Обратимся к полученной от них информации.

К счастью, постоянных потребителей немного, но кто знает, сколько их станет через год-другой. К тому же опыт показывает, что наибольшей скрытностью отличаются имен­но «настоящие наркоманы», многие из которых, судя по все­му, решили во время опроса конспирации не нарушать. Понятно также, что самые проблемные учащиеся отсеива­ются из учебных заведений, следовательно, в опрос не по­пали.

В объяснении того, зачем они начали принимать нар­котики (токсические вещества), у большинства фигурирует знакомый уже мотив «из любопытства» — 63,3%. На втором месте ответ «просто так, без причины» — 17,7%; другие от­веты встречались значительно реже, и реже всех — 0,9% — «заставили».

Из тех веществ, которые принимали опрошенные, боль­шинство назвало наркотики — 60,6%. (Стоит, видимо, уточ­нить, что у двух третьих из них это была анаша, а у трети более серьезные наркотики.) Еще четверть принимала таб­летки, главным образом снотворное, остальные — препара­ты бытовой химии.

По словам опрошенных, первая проба происходит, как правило, совсем не в экзотических местах. Почти половина сделала это во дворе или на улице, еще пятая часть — дома у себя или у ближайших товарищей. Интересно, что среди прочих мест фигурируют и учебные заведения — их назва­ли 5,5%.

Три четверти считают, что ни дома, ни в учебных заве­дениях не знают об их экспериментах с наркотиками. Только 8,6% говорят, что о них известно родителям, и 3,7% «про­славились» по месту учебы; насчет остальных семья и шко­ла, видимо, догадываются, но точно не знают.

Большинство, по их словам, вроде бы совсем недалеко зашли, но тем не менее сорок процентов сообщили, что им приходилось делиться наркотиками с друзьями, а еще два­дцать на вопрос об этом не ответили. Значит, многие все- таки более или менее регулярно имеют дело с наркотиками.

О том же говорят ответы на вопрос, приходилось ли опро­шенным угощать новичков: лишь менее 30% сказали «нет».

Интересно, что начинающие потребители наркотиков, из которых сорок процентов утверждают, что только раз попробовали, довольно близко воспроизводят отношение опрошенных наркоманов к алкоголю.

Совмещаете ли вы алкоголь с наркотиками? (одновре­менный прием) (% к числу потребляющих)

Были опрошены и учащиеся постарше — 1572 студента высших учебных заведений различного профиля (точные науки, технические, общественные и гуманитарные). По­давляющее большинство в возрасте 17—23 лет, лишь 4,9% старше 25 лет. Две трети (67,3%) женщины.

9,6% сказали, что им приходилось принимать наркоти­ки или токсические препараты. И так же, как в предыдущем случае, есть основания считать, что реально это доля ми­нимум вдвое выше. Иначе говоря, не менее пятой части студентов вузов потребляет или по крайней мере пробова­ла наркотики.

Разница между студентами и студентками, как и следо­вало ожидать, ощутима. У мужчин «пробовавших» около пятой части (18%), среди женщин этот процент втрое ниже.

Мотивы первой пробы — знакомые, около 70% и здесь ссылаются на любопытство. На последнем месте вновь «заставили».

Мало неожиданного и в ответах на большинство других вопросов. Кто впервые предложил? Около половины назы­вают друзей и товарищей. Далее следуют (по порядку) такие ответы: знакомый студент, близкая знакомая (знакомый), соученик, случайный знакомый, работник медицинского учреждения. Никто не назвал брата или сестру, никто отца или мать, мужа или жену. По-настоящему близкие люди, видимо, все-таки берегут друг друга.

В ответах на вопрос о частоте потребления картина тоже близка к тому, что было у школьников и учащихся  и техникумов.

Похожие Материалы:

1. Влияние наркотика на мозг

Tags: Дети о Наркотиках, подростковая наркомания, Профилактика Наркомании