Не придуманные истории Наркоманов — История Натальи Владимировны

Статьи — октября 25, 2011 at 11:44

«СЫН СТАЛ МНЕ ДОВЕРЯТЬ»

Наталия Владимировна

Я разошлась с мужем, потому что увидела: я теряю сына. В «переходном возрасте» Сережа стал пропадать из дома, часто ночевал у друзей, жил как будто вне семьи. Мне это не нравилось, а муж, наоборот, приветствовал: он выпивал и пытался купить уважение сына, заигрывая с ним. Взаимопонимания в семье не было. Сергей стал грубить, относиться к нам неуважительно. На его грубость и наглость я реагировала очень бурно, могла и ботинком в лицо запустить. Я выросла в семье, где нагрубить родителям было равносильно святотатству, и не понимала, как можно терпеть такое обращение со стороны своего ребенка. Чтобы оградить его от неблагоприятного влияния мужа, я подала на развод. Потом переехала в Полтаву.

Хотя, наверное, в том, что Сережа стал таким, была и моя вина. Я почти всю жизнь занимала ответственные должности, много времени проводила на работе, часто уезжала в командировки. Думаю, я уделяла сыну мало внимания. Воспитание я понимала как необходимость вести его по жизни за руку. Если у Сережи возникали проблемы с учебой — это были мои проблемы. Выбор профессии для сына я тоже взяла на себя. Обучение уже почти везде было платным, а денег у нас было немного. Зато у меня была возможность устроить Сережу в военный университет. Это было в другом городе, но мне нравилось, что там образование бесплатное и уделяют внимание дисциплине, я подумала: моему сыну это не помешает. Я «организовала» поступление, нашла ему жилье, словом, обеспечила все необходимое.

Первый год Сережа еще учился, хотя постоянно высказывал недовольство: «Мне здесь не нравится. Пьяные офицеры заставляют курсантов танцевать под гармошку! Это издевательство! Я все брошу и поступлю в строительный институт». Но на обучение в строительном были нужны деньги, а сын еще не стоял твердо на ногах, я не могла ему доверять.

Впрочем, и в военном университете Сережа практически не учился. Сдачу экзаменов ему снова «организовывала» я. От него требовалось только прийти с зачеткой в нужное время в нужную аудиторию. Сын сильно изменился, похудел, появилась вялость, сонливость. Постоянно просил деньги: то «на аборт для девочки», то «на лечение венерических заболеваний». У меня лишних денег не было, но я находила…

Потом меня вызвали в университет, сказали, что у Сережи обнаружили на руках следы уколов. Я долго не могла поверить, думала, вены исколоты, потому что он лечился. В вузе были настроены решительно: отчислить.

Вечером мы пришли в квартиру, которую я сняла для него. Там повсюду были следы варки «винта»: стены забрызганы йодом, всюду грязь. Я не могла остаться там на ночь. Забрала сына, поехала к подруге. Та только открыла дверь, увидела его и сказала: «Ты можешь у меня переночевать, а его я не впущу. У меня дочь. Я не хочу видеть наркоманов в своем доме». Мы вернулись в Полтаву.

Там у меня еще не было своего жилья, я снимала квартиру. Через месяц после того, как в ней поселился мой сын, хозяйка попросила нас освободить площадь. Начали скитания по углам. И везде он умудрялся готовить наркотики, его постоянно навещали «друзья», девушки.

Вдруг Сережа собрался жениться. Я сказала: «Если у тебя есть деньги на свадьбу, женись!» Но у него не было даже костюма. По этой причине брак не состоялся. Впервые я не позволила ему использовать меня, потому что уже видела: то, что происходит с сыном — безумие, о какой семье может идти речь?

Время шло, и Сережа скатывался все ниже и ниже. Постоянно выпрашивал обманом деньги, постоянно обещал, что бросит наркотики, и постоянно кололся. Однажды у меня пропали сто долларов. Это были чужие деньги, которые надо было вернуть. Я догадалась, что их взял Сережа и уехал к моим родителям (мы собирались ехать вместе, но он уехал раньше). Догнав его уже в родном городе, я вытрясла из сына только половину этой суммы, на другую половину он уже накупил «препаратов». Я застала его в момент, когда он собирался уколоться только что приготовленным «винтом». Сцена, которая произошла между нами, до сих пор стоит у меня перед глазами: затравленный звериный взгляд Сережи, его истерика, крики: «У тебя нет сына! Я – монстр, а не сын!» Беснуясь, он разбил окно. Я была в ужасе: надо что-то делать, так дальше продолжаться не может!

Я поделилась горем со своей коллегой, она сказала, что подобная проблема была у ее родственника. Я встретилась с его родителями, мама рассказала мне, как надо себя вести: отрезать наркоману все пути к отступлению. Им, в свое время, даже пришлось выгнать сына из дома, только тогда он захотел лечиться. Мне посоветовали обратиться к одному известному полтавскому психиатру. Он сказал: если хотите получить результат, обращайтесь только в Днепропетровский Центр «Выбор».

Дома я начала работать с Сережей. Сказала, что, если не бросит колоться, выгоню из дома. Я понимала, что мы ходим по лезвию ножа. Он варил наркотики дома, к нему постоянно приходили наркоманы, и не сегодня — завтра могли начаться проблемы с правоохранительными органами. Я отняла у него шприц, вылила содержимое в унитаз. Он орал, потом ушел, вернулся, пролежал до утра. Утром я сказала: «Уходи из дома! Я поменяю замок, чтобы ты не мог войти в квартиру!» Сережа вдруг заговорил как ребенок. Сказал, что вчера в притоне ему укололи такую дозу, что он боялся не дожить до утра. Мы поехали в Днепропетровск.

Сережу оставили в Центре, я вернулась в Полтаву. Здесь от «Выбора» работала психолог Нелли Дмитриевна, я посещала занятия родительских групп. Сначала долго не могла понять, в чем мои ошибки. Может, я не уделяла сыну достаточно внимания, но ведь и меня не воспитывали! Я до всего доходила и всего добивалась сама! Оказывается, именно здесь и была «собака зарыта»! В своей жизни я всего достигла своими силами. А вот сына почему-то не научила самостоятельности!

Я сделала для себя множество открытий. Во-первых, Нелли Дмитриевна объяснила, что я ни в чем не виновата перед сыном. Все имеют право на заблуждения. Во-вторых, каждый человек должен отвечать за свои поступки, и наши дети в том числе. Они должны сами принимать решения, брать на себя ответственность, а мы не должны им мешать. Беда в том, что родители боятся, как бы дети не набили лишних шишек, и стараются им везде «подстилать солому». Слепая материнская любовь и уверенность, что мы лучше знаем, как нужно делать, открывают нашим детям «зеленый свет» на дороге к наркотикам.

Именно в «Выборе» я научилась чувствовать себя женщиной, ведь до этого я слишком много на себя нагружала, не делясь обязанностями с сыном: «я и баба, я и дед». Я поняла, что должна избавиться от «жалости», которая мешает видеть своего ребенка в реальном свете. Я осознала, что нельзя дать человеку то, чего он не хочет, нельзя «помогать», если у тебя не просят помощи, нельзя делать все и решать все проблемы за других, даже если это наши дети.

Через две недели я поехала в Днепропетровск на свидание с сыном. Наученная опытом других родителей, я не тащила груженые едой сумки, купила самые необходимые продукты: я ехала не обслуживать его, а просто общаться. Сережа удивил меня тем, что впервые за последние годы проявил заботу: он волновался, где я буду ночевать.

Наши отношения перестраивались постепенно. Все начиналось с мелочей. Я отдала ему продукты, чтобы он сам приготовил обед. Я дала ему стиральный порошок. Позже он спросил: «Я замочил белье, когда мне лучше постирать: утром или вечером?» Думаю, он хотел, чтобы я предложила свою помощь, но я не поддалась на эту уловку.

Потом «Выбор» в полном составе переехал в Полтаву. Пришло время, когда сын должен был покинуть его стены. Он спрашивал меня: «Я возвращаюсь домой. Тебе не страшно?» Я ответила, что мне нечего бояться, я для себя все решила: если он будет жить по-человечески, мы будем вместе, если нет — пусть живет, как хочет, но без меня.

Даже когда Сережа прошел курс реабилитации и вернулся домой, он продолжал ходить в Центр каждый вечер после работы. «Выбор» стал его вторым домом. Я и сама приходила сюда по субботам, общалась с психологом, ребятами, другими родителями. И еще долго открывала для себя много новых интересных вещей, научилась различать нюансы в поведении сына: когда он проявляется как человек, а когда вдруг проступают наркоманские манипуляции. Старалась подвести его к анализу таких ситуаций, и он откровенно говорил: «Ты права, я сейчас думал, как наркоман!» Я стала чувствовать, что мы выбираемся из тупика. Сын стал другим: спокойным, уравновешенным, внимательным.

Какое-то время я очень переживала, чтобы никто не узнал о наших проблемах. И вдруг Сережа сам рассказал все знакомым. Я расстроилась, а Леонид Александрович его похвалил: «Правильно! Ты отказался ото лжи! И тебе нечего стесняться! Сколько людей тонут, а ты — выплываешь!» Я поняла, что правды не надо бояться, тем более, что эта правда в последнее время стала совсем другой. Я подумала: и нам, и ребятам крупно повезло, что мы встретили такого человека, как доктор Саута! Пусть даже нас привела к нему страшная проблема! Нам всем нужна помощь психотерапевта!

Конечно, я еще долго опасалась, что эта идиллия нарушится. Однажды мне предложили путевку в санаторий, я пришла к доктору Сауте: «Что делать?» Леонид Александрович сказал: «Езжайте спокойно!» Когда я вернулась из санатория, сын встретил меня с цветами и тортом!

Вскоре он сделал свой собственный выбор: поступил в технический университет. Я сдерживала себя, чтобы не броситься ему «помогать». Он сам готовился к экзаменам, сам их сдавал. Подрабатывал во время учебы на стройках, чтобы помочь мне деньгами. В доме взял на себя мужскую работу. Но самое главное для меня — то, что он стал мне доверять. Мы откровенно разговариваем обо всем, обсуждаем и вместе решаем все проблемы. Я чувствую, что он по-настоящему живет в семье, дом стал для него чем-то важным. Он уже не бежит из дома, а строит свою жизнь здесь. Иногда мы вместе ходим в кино — это так приятно, когда сын приглашает тебя в кинотеатр. Мы чувствуем себя настоящей семьей.

Порой в Центре я смотрю на «новеньких» родителей и вижу, как трудно дается им осознание многих необходимых вещей. Сначала матери и отцы обвиняют в семейных несчастьях друг друга, самая частая фраза на первых занятиях: «Видишь, а я тебе говорил!» Постепенно они начинают сближаться, мыслить в унисон, поддерживать друг друга! Как приятно наблюдать такие превращения!

Часто родители боятся общаться с выздоравливающими детьми, боятся им «навредить». Это ошибка. Сыну или дочери необходимо общение именно с близкими людьми, необходима их помощь и поддержка, чтобы он мог откровенно рассказывать о своих проблемах, тогда и решать их будет намного легче.

И самое главное, что нужно не просто получить в Центре новые знания, нужно научиться ими пользоваться, чтобы не было пропасти между «слушанием» и «деланием». Если люди выучиваются говорить правильные вещи, но не делают их, они не получают результата.

Обсудить на форуме