Не придуманные истории Наркоманов — История Галины Григорьевны

Статьи — октября 21, 2011 at 9:50

«ДЕТИ ИМЕЮТ ПРАВО НА СОБСТВЕННУЮ ЖИЗНЬ»

История Галины Григорьевны

В начале девяностых я потеряла мужа, мать и отца. Осталась одна с тремя детьми. Сыну было четырнадцать лет, девочкам — по тринадцать. Время настало трудное — «перестройка»: цены росли, предприятия останавливались, все боялись остаться без работы. А у нас — обычная многодетная семья со средним уровнем достатка. Надеяться не на кого. И тут я почувствовала, как во мне просыпается «титаническая» сила и воля — выжить, во что бы то ни стало.

Чтобы дети не остались без куска хлеба, я работала с утра до ночи. Для семьи времени оставалось мало. На первом месте стояли заботы о том, чтобы дети были сыты, одеты, обуты. Какими интересами они живут, я не знала — упустила.

Я не только работала, но и решения принимала за всю семью. Саша неплохо учился в школе, но я решила, что он должен идти в техникум: кто знает, что будет дальше, надо получить профессию, «кусок хлеба». Дочкам дали направление на учебу за счет предприятия — они уехали в Киев. Отправила их туда, потому что выбора не было. Переживала, конечно, но ситуация обернулась им на пользу: научились самостоятельно жить, распоряжаться деньгами, решать проблемы.

Саша остался со мной в Полтаве, и почему-то я стала над ним дрожать, просто обожествила: единственный мужчина в семье, как бы с ним чего не приключилось! Если в техникуме у него случался конфликт с классным руководителем, я всегда становилась на сторону сына. Теперь понимаю, что это было неправильно: я не дала сыну понять, как следует вести себя со старшим человеком.

Общались мы с сыном формально: «Как дела? Нормально? Ну, и слава Богу!» Не было такого, чтобы обсуждали с ним какие-то проблемы, вместе искали решения. В этот период сын совсем не вырос как личность, оставался ребенком. Его все больше засасывала улица.

По вечерам я стала замечать, что у Саши широкие зрачки. Он говорил: «Это временно, все ребята это пробуют». Я думала, может это, действительно, так? Не знала тогда, к чему это может привести. Но на всякий случай решила, что сыну надо сменить обстановку. От армии я его «освободила», чтобы с ним ничего не случилось. Пусть поступает в институт! Он согласился — что ему оставалось?

Приезжая на каникулы, он все время просил денег. Я давала, не спрашивая: «Зачем?» С моим сыном ничего не может случиться! Но я ошиблась: с ним случилась крупная неприятность. В поезде при обыске у него нашли маковую соломку и шприц. Я бросилась спасать его от судимости: нельзя так с самого начала «перечеркнуть ребенку биографию»! Влезла в долги, уладила все проблемы. Саша даже напрячься не успел.

Вижу: какая тут учеба! Решила послать его в Москву к двоюродному брату. Через полгода брат отправил его обратно: Саша грубил, плохо относился к работе, брат не хотел за него краснеть. Очень я на него сердилась! Негодовала: как можно выгнать на улицу моего сына! Нашла ему работу дома. Он работал и периодически принимал наркотики, но я, по-прежнему, не видела в этом ничего страшного.

Работал Саша ревизором на железной дороге. Через его руки проходил много денег. Он получал штрафы и плату за проезд, но когда приходилось отчитываться по квитанциям, всегда обнаруживалась недостача. Он брал у меня деньги в долг, чтобы покрыть ее, но никогда этих долгов не возвращал. Кормила я его тоже за свои деньги, и за квартиру платила сама, и почему-то не задумывалась: как так получается?

Через время стала замечать, что у него постоянно «затуманенные» глаза (я тогда еще обращала внимание на глаза, а не на поступки). Когда каждый день стал приходить домой в невменяемом состоянии, я бросилась искать, где лечат от наркомании. Нашла объявления о Центре «Дианетика» в Харькове и Церкви сайентологии в Москве. Я не понимала, что это за организации. Может, и отправила бы туда сына, но (к счастью) там требовали огромные деньги. Сначала они старались нас привлечь, а когда узнали, что денег нет, потеряли интерес. Ходила я в одну из новых христианских церквей, изучала Библию. В этой Книге я нашла для себя успокоение. А сын продолжал жить по-прежнему.

Однажды, во всемирный день борьбы с наркоманией, я услышала по радио программу, в которой рассказывали о Центре «Выбор». Мне запомнился рассказ Ростислава — он говорил о том, как ему удалось бросить наркотики. Я позвонила на радио и узнала адрес Центра.

Я стала ходить туда, заниматься с психологом, общаться с другими родителями, и в моем сознании постепенно произошел перелом. Я уже понимала, что Саше непременно нужно сюда попасть, но он говорил: «Я ведь работаю, какое может быть стационарное лечение?» А я думала: работа не нужна, если она не впрок. И я нашла решение.

Когда пришел очередной «отчетный день», и у Саши снова обнаружилась недостача, я отказалась «одалживать» ему деньги. Я сказала: «Ты ведь собирал плату с пассажиров? Куда ты ее дел? Там и возьми!» Он не сумел сдать отчет. Мне позвонили с его работы, сказали: «У него растрата. Мы передадим дело в суд». Тогда я поехала к ним и предложила добавить недостающую сумму с условием, что они в двадцать четыре часа уволят моего сына.

Узнав об этом, Саша удивился, потом — рассердился. Но я была непоколебима: «Что ты извлек из этой работы? Почему я должна решать твои проблемы? Почему твое начальство требует растраченные тобой деньги с меня? Зачем мне все это?» На другой день он украл у сестры золотую цепочку. Я не впустила его в дом. Сказала: «Не хочешь лечиться — иди, куда знаешь!»

Пока было тепло, он жил на даче, на «подножных кормах». Как-то я застала его там просто в ужасном состоянии: худой, страшный. Говорит: «Я никому не нужен!» Я ответила: «Такой — не нужен. Я без мужа одна вас всех на горбу вытащила. И что мне за это? Ты, вместо благодарности, меня в гроб загоняешь?» Через три дня он вернулся домой, сказал: пойдем в «Выбор».

Сын провел в Центре два с половиной месяца. Один раз сорвался. Закрылся, не хотел по-настоящему работать, разбираться. Пришел домой — я не впустила. Три дня прошатался, снова пришел: «Я буду делать, как надо!» С тех пор он стал меняться.

Я тоже продолжала ходить в Центр, не пропустила ни одного занятия. Как много я в себе открыла, чего даже не предполагала! По сути, я сама посадила сына на иглу: подавала, убирала, все делала и решала за него. Да и за всех в семье. Требовала, чтобы поступали только так, как я скажу! Обращалась с ними, как с роботами, как со своей собственностью! Это было жестоко: они росли, как в теплице, ни о чем не заботясь, но платили мне за это полным повиновением! Я была настоящим диктатором, не стеснялась повышать голос, и требовала, чтобы все прислушивались к моему мнению.

Мне очень помогла Нелли Дмитриевна. Благодаря ей я взглянула на себя другими глазами. Да и родители в группе были открыты, говорили искренне, и это тоже помогало переосмыслить многое. Часто в чужих рассказах я узнавала себя, видела, что многие матери совершали похожие ошибки. Мы сотворили из детей идолов и поклонялись им, а взамен требовали полного послушания. Эти ошибки нужно было исправлять! И в то же время я видела опыт, который надо перенимать! Если другие матери смогли сблизиться со своими сыновьями, значит, и у меня должно получиться!

Я поняла и другие свои ошибки. Потеряв мужа, я цеплялась за жизнь из последних сил. О новом замужестве не могло быть и речи: я думала, что отца детям никто не заменит. Позже я поняла: мне хочется, чтобы меня кто-то любил! У меня появился друг. Он оказался внимательным и заботливым, старался помочь мне во всех трудностях. Переживал, когда я связалась с сектантами, просил не делать глупостей. Но я прятала от детей этого человека. А ведь он мог бы помочь и Саше, мужским советом, примером. Почему я скрывала от них свою жизнь? Может быть, мне нужно было быть с ними искреннее, тогда и они были бы искреннее со мной?

Сейчас Саша сам зарабатывает на жизнь. У него изменился круг знакомых. К нему часто приходят друзья. Раньше мне не нравилось, когда в доме толклись его приятели, сейчас я радуюсь, что они занимаются на компьютере, им интересно. Они ведь имеют право на собственную жизнь, интересы, увлечения! Раньше я часто жила эмоциями, забывая о здравом смысле, теперь — ставлю его во главу угла.

Мои отношения с детьми изменились. Мы вместе обсуждаем семейные проблемы, причем каждый имеет право голоса. Если я бываю не права, я не стесняюсь попросить прощения. Прошу, чтобы они сами говорили мне, если чувствуют, что я начинаю снова давить на них. Мы обсуждаем ситуацию, и она меняется. Теперь я счастлива оттого, что дети не стремятся уйти из дома — им стало здесь комфортно.

Мне досталась трудная жизнь. Может, не будь я жестким человеком, я бы и не выстояла в те годы. Сейчас вижу: эти позиции надо сдавать, они не объединяют, а разрушают. Жизнь постоянно меняется, и значит, мы должны меняться вместе с ней. Если мой сын стал взрослым человеком, живет своим трудом и ходит трезвым, значит, я не имею права его контролировать, я должна ему доверять. Мы с ним прояснили главное: он должен жить по-человечески. Если вдруг его потянет к наркотикам или алкоголю — он знает, что я его не приму. Сейчас у нас в доме нет алкоголя — мы не создаем соблазнов. И мы ничего не потеряли. Куда лучше в праздник попить чаю с тортом!

Я перестала давить на сына, и он сам стал замечать, что надо сделать. Выяснилось, что у моего сына золотые руки. Он может и раму на окно поставить, и сантехнику починить! Мы вместе делаем ремонт, работаем по дому. Я поняла, что учить детей надо не словами, а собственным примером. Я уже не заставляю сына учиться — пусть решает сам, доходит до всего своим умом. Сейчас для меня главное — не образование, не карьера, а то, чтобы Саша был хорошим человеком.

Обсудить на форуме