Не придуманные истории Наркоманов — История Ирины

Статьи — октября 16, 2011 at 18:56

«ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ЖИТЬ, ПОСТАРАЙСЯ ПОПАСТЬ В ЦЕНТР...»

История Ирины

В первый раз я вышла замуж за человека, с которым была знакома всего два месяца. Я просто влюбилась и была счастлива. Через некоторое время после свадьбы я узнала, что еще до службы в армии он пробовал наркотики, потом мне рассказали, что и в армию его отправили в срочном порядке — чтобы не попал в тюрьму.

Когда я обнаружила, что Гена колется, очень сердилась, закатывала скандалы. Возмущало меня и то, что он никак не может отказаться от своего «кайфа». Не понимала я, что они в этом находят. Родители говорили: «Зачем тебе такой муж?» Это действительно было трудно понять: он ничего не делал, постоянно от него исходили специфические запахи. В своей семье Гена привык сразу получать все, что хотел. Его полностью обеспечивал отец, который и решал за сына все проблемы.

После скандалов Гена обещал золотые горы: вот только сегодня последний раз укололся, а завтра — обязательно бросит. Но ничего не предпринимал, и я злилась еще больше. Не могла понять, почему от этого нельзя отказаться. Потому и решила попробовать. Муж без сопротивления приготовил мне укол. Состояние понравилось: исчезла обостренная реакция на неприятности. Потом было еще несколько уколов. Если бы я знала, сколько горя принесет мне мое любопытство!

Со временем у меня появилось чувство, что возиться с мужем бесполезно, ничего не изменится, только злость на него осталась. Я с дочерью ушла жить к бабушке. Отец Гены уговаривал меня не делать этого, даже пытался купить, как покупал все в жизни: «Я буду тебе платить, если ты будешь жить с моим сыном». Но мне уже не нужны были даже их деньги.

Мне было плохо, и, живя у бабушки, я стала колоться раз в неделю. При этом еще больше злилась на мужа: зачем он врал, что не может бросить? Я ведь бросаю без проблем. Однако при малейшей неприятности я искала утешения в уколе. Мне даже в голову не приходило, что я уже завишу от наркотика.

Потом я познакомилась с Колей — человеком, который стал моим вторым мужем. Рассказала ему о себе все: и про Гену, и про свои уколы. Полгода к тому моменту я не кололась, и считала, что у меня нет этой проблемы. У Коли был сын. Мы зажили все вместе — и все, вроде бы, было хорошо. Я уже стала забывать свои прежние горести, но через какое-то время встретила старых друзей и укололась. Лишь только я попала в их круг, меня снова потянуло к наркотикам. Вскоре я «присела». Коля догадался, но первое время молчал, старался сгладить. Потом вдруг укололся сам. Я удивилась, спросила, в чем дело. Он ответил, что просто хотел попробовать.

Незаметно, постепенно мы стали колоться вдвоем, уже вполне осознанно и серьезно. Коля хорошо зарабатывал, нам хватало и на жизнь, и на наркотики. Потом в поисках мака стали ездить по селам. Если раньше мы таились, скрывались, теперь закрыли глаза на стыд, уже не думали, как соблюсти приличия.

Меня пугало, что у Коли все проходило как-то более остро, чем у меня. Он сделался очень нервным, напряженным. Мы стали кричать друг на друга, появилось чувство, что уже никуда не деться, так и будем теперь жить. Раньше он пытался мне помочь, уговаривал «спрыгнуть» на медикаментах. Я нервничала, говорила, что он меня не понимает, а в голове звенела одна мысль: уколюсь — станет легче, а без укола — вроде, и дышать уже не могла. Теперь муж кололся вместе со мной, и я стала понимать, что обречена, что повернуть назад уже не получится. Состояние было ужасным: я понимала, что ничего не стою. Появилась безысходность, я знала, что только появится наркотик — я уколюсь, и ничто меня не удержит. Каждый раз я обманывала себя, думала: сейчас сделаю укол в последний раз, а потом буду решать, как завязывать.

Последние полгода мы с Колей жили у моей бабушки. Его квартиру сначала сдавали, потом пришлось продать. Продали и участок, на котором собирались строить дом. Все пошло прахом, как говорят наркоманы: «ушло по вене». А ведь Коля был трудягой, работа доставляла ему удовольствие. Пока он не стал наркоманом, он был очень хорошим мужем, внимательным ко мне и детям даже в мелочах. Он не понимал, как избавиться от зависимости, считал, что главное — снять физическую. Я знаю, что когда мы расстались, он ложился в психиатрическую больницу, лечился снотворными и нейролептиками. Потом до меня дошли слухи, что Коля попал в реанимацию — скорее всего, от передозировки таблеток.

У меня тоже было желание изменить свою жизнь, потому что жить так становилось все труднее. Отношения с родителями совсем испортились. Только бабушка понимала меня без слов, говорила: «Ну, как же нам справиться с твоей болезнью?» Я не знала, что ей ответить. О больницах я слышала от других наркоманов: было ясно, что там мне делать нечего, не стоит и пробовать.

Отчаявшись, я стала закалываться и «ширкой», и «феном». Вены «сгорели». Я пошла на износ, уже ничего не могла делать. Все действовало мне на нервы: стук, шумные компании, люди. Если «ширки» было достаточно, я могла вовсе не выходить из дома. А могла уехать в другой город месяца на два, оставив дочку с бабушкой. Не было уже никаких тормозов.

Самым ужасным было то, что моя дочь все видела, понимала, что со мной происходит. Я говорила, что болею, и она спрашивала бабушку, не умру ли я. Потом девочка во дворе сказала ей, что ее мать — наркоманка. Я обещала, что постараюсь сделать так, чтобы все было хорошо, но пока просто болею. Она пыталась меня ободрить, говорила: «Мама, не волнуйся, мы с бабушкой будем рядом». Когда ей было восемь лет, она нашла в доме шприцы и выбросила, чтобы бабушка не увидела. Потом рассказала мне об этом, и я не нашлась, что ответить.

Бабушка не знала, как именно мне помочь, но руки не опускала, говорила: «Я буду сидеть с тобой, пока не пройдет «ломка», а потом мы найдем людей, которые работают с такими, как ты». Но вовсе не отлучаться из дома она не могла, и в ее отсутствие я успевала уколоться. Тогда бабушка решила рассказать все отцу. Я ожидала, что он просто меня убьет. Я ошиблась: папа отнесся ко мне так, что я почувствовала себя любимым ребенком. Раньше я никогда такого не испытывала. Уже через два дня он нашел экспериментальный Центр психиатрии зависимостей. Обратиться туда ему посоветовал друг, который работал в областном наркодиспансере. Побеседовав с отцом и со мной, он сказал так: «Если хочешь жить, постарайся попасть в этот Центр».

Когда я собралась туда ехать, дочка очень обрадовалась: наконец что-то изменится. Я не кололась и так нервничала, что пришлось напиться валерьянки. Карине, которая вышла со мной беседовать, я рассказала, что колюсь не пять, а всего полтора года: очень боялась, что с большим «стажем» меня не возьмут. Я знала: мне, во что бы то ни стало, нужно сюда попасть.

Карина поразила меня: давно я не встречала человека, который так внимательно слушал бы меня. Мне было так легко рассказывать ей всю правду — все, как есть! Уже во время этого первого разговора Карина понимала меня, как никто другой, и я ухватилась за нее, как за соломинку.

В отделении мне предстояло «спрыгивать» без снотворных, и я приготовилась к самому страшному. Но все оказалось легче, чем можно было подумать. Рядом со мной все время были люди, их участие помогало гораздо лучше таблеток. Я ощутила настоящее человеческое отношение. Все обращались со мной с такой добротой, что мне было совестно их лишний раз беспокоить. Я с удивлением обнаружила, что здесь мне было лучше, чем где бы то ни было. Даже в кабинете заведующего я не чувствовала напряжения — наоборот, расслаблялась и говорила все, что думаю. Я знала: он всегда подбодрит, поможет понять, что именно со мной происходит. По выражению моего лица он сразу распознавал, когда мне нужна была его помощь, и всегда указывал на главное.

Я начала осмысливать свою жизнь, все свои действия и домашние проблемы. У меня уже получалось выражать мысли словами. Поняла, что многое надо менять, переоценивать все ценности. Мои поступки предстали передо мной в истинном свете, я признала, что во мне было много ужасного. Бывало и такое, что я сама не могла понять, отчего мне плохо. На помощь всегда приходила Карина, и мы вместе распутывали клубки моих проблем. На занятиях групповой психотерапией я понимала, насколько схожи мои проблемы с проблемами других пациентов. Они делали то же, что и я. Это сближало нас. Здесь я нашла хорошую подругу. Мы понимали друг друга с полуслова и сразу ощутили какую-то родственность.

К концу лечения я вдруг испугалась: что будет дальше? До сих пор у меня была одна проблема — бросить наркотики. Когда мне удалось переключить свои мысли на другое, передо мной встало множество проблем. Вопрос, колоться или нет, уже не стоял. Зато мысли о том, как жить дальше, не давали покоя.

Не сразу удалось наладить отношения с родными. Первое время, приезжая домой в отпуск, я расстраивалась, даже если на меня посмотрят «не так». Леонид Александрович говорил: «Может, ты слишком много берешь в голову?» Потом родные приезжали в отделение, я почувствовала себя уютнее, между нами постепенно появлялось взаимопонимание. Я поняла, что сама виновата во многом. Приезжая к ним, я делала вид, что все хорошо, у меня нет никаких проблем. Все объяснить было невозможно, было трудно начать, а потом накопилось столько всего, что рассказывать казалось просто немыслимым. Поэтому у нас и не было настоящего общения. К тому же, я была старшей дочерью, всегда училась хорошо, все успевала. Мама была уверена, что у меня все должно получаться, и больше времени уделяла младшим сестрам. А мне так хотелось родительского внимания!

Многое еще надо было исправлять в жизни. Я не старалась забыть о том, что раньше кололась. Помнить об этом надо. Надо сознавать, что если захочешь уколоться — повод найти легко, но завтра тебе будет еще хуже. Я знаю, что мне нельзя пить спиртное. Человек, который кололся, пить не сможет. Конечно, на трезвую голову труднее переносить напряжение, очень устаешь от проблем. Но уколы и водка — это не решение, это способ ухода. Наутро проблемы встают перед тобой снова, и решать их становится еще тяжелее. Все это довольно просто: если тебе хорошо — зачем пить? Если тебе плохо — от водки легче не станет. Утром поймешь, что даром потерял время и деньги, а приобрел — головную боль. Зато когда тебе удается справиться с собой, появляется такое чувство радости — из-за каждой мелочи! Это надо прочувствовать, чтобы понять.

В Центре я обрела друзей. Кроме родных, они — мои самые близкие люди. После лечения я работала в художественной мастерской предприятия «Выбор» и была счастлива, потому что всегда находилась рядом с ними: с Таней, Кариной, Леонидом Александровичем — людьми, которые стали мне по-настоящему дороги.

Коля тоже пытался лечиться. Я очень хотела, чтобы ему помогли, как и мне. Леонид Александрович говорил: «Давай попробуем». Но сейчас я думаю, что он и тогда был настроен скептически, и соглашался принять Колю только ради меня. Коля приходил в Центр, присматривался, но так и не собрался сделать решительный шаг. Помню, как-то мы все вместе отправились на пляж неподалеку от Центра. Он наблюдал за нашей компанией, потом сказал: «Вы все — как одно целое. А я — чужой!» Я ответила: «Чужой, потому что колешься!» Но он не хотел понимать. Вместо действий предавался розовым мечтам: «Давай жить вместе, все будет хорошо!» Я понимала, что это были только слова, за которыми ничего не стояло. Он пытался возобновить супружеские отношения, но с каждой встречей я чувствовала все больший дискомфорт: мы такие разные, и он несет такую околесицу! Я только вырвалась из плена наркотиков, мне было страшно даже прикасаться к нему! Наверное, во мне заговорил инстинкт самосохранения, а у Коли он по-прежнему молчал. Вскоре он перестал приходить ко мне.

Потом Центр закрыли. Команда Сауты стала работать в Ассоциации помощи страдающим от наркомании. Меня взяли туда сестрой-хозяйкой. Какое-то время я была всем довольна, потом почувствовала, что мне хочется профессионального роста. Хотелось найти «свое» дело, хоть и было страшновато. В моей жизни появился новый мужчина — я познакомилась с ним в «Выборе». Многие смотрели на наши отношения скептически, я же чувствовала, что это важно для меня — мужское плечо рядом. Я видела, что не все меня понимают, и даже потеряла некоторых друзей. Но я всегда чувствовала поддержку Карины.

Я училась из всего извлекать уроки, реально смотреть на людей, не разрисовывать их, как картинки. Как всегда, меня поддерживала бабушка. В любой «битве» она оказывалась со мной «в одном окопе». Я пересматривала свои отношения с близкими, понимала, что часто поспешно судила людей. Раньше я обижалась на своих сестер, потому что они «не понимали» меня, «отворачивались». Потом поняла: мне на их месте тоже было бы стыдно иметь такую родственницу. Я и сама старалась не замечать своих старых «друзей», если встречала их где-нибудь случайно. Постепенно мои близкие перестали вспоминать плохое, мы научились ценить главное: сейчас мы вместе.

К сожалению, не все можно вернуть. В 1999 году умер Коля. Он скончался в страшных мучениях — от рака и, наверное, от СПИДа. Лечившие его врачи удивлялись, как он жил последние месяцы: все внутренние органы уже разложились, но он продолжал принимать наркотики. Это известие потрясло меня, хотя и не вызвало удивления: я давно понимала, чем это должно было кончиться…

В моей жизни есть грустные воспоминания. Но есть и достижения. Однажды мне позвонил Сергей, с которым мы долгое время вместе работали в Центре, и сказал, что для меня есть работа. Меня взяли на маленькую, но ответственную должность. Сначала приходилось тяжеловато, но упустить такую возможность было нельзя: на этом предприятии уже трудились трое моих друзей, бывших пациентов Центра. Я работала в поте лица, стараясь заслужить доверие и авторитет. И я добилась успеха: через три года меня назначили начальником отдела. Появился надежный заработок, стабильность, команда проверенных друзей. Мы держимся друг за друга и все проблемы решаем сообща.

Я поняла, что люблю работать. Я рада возможности обеспечивать свою семью. Если что-то не ладится, стараюсь рассуждать здраво: попробую один способ, получится — хорошо, нет — буду искать другой. Рядом со мной работают трое надежных друзей — мужчин, за которыми я чувствую себя как за каменной стеной, потому что знаю: я всегда могу рассчитывать на их помощь.

Сейчас у меня есть все, что нужно человеку: семья, работа, друзья. И силы прибавляются вместе с тем, как растет уверенность в себе. Я вижу, что нужна людям. Конечно, у меня, как и у всех, есть свои проблемы, но есть и силы их решать.

Я стараюсь уделять больше времени воспитанию дочери. Очень боюсь, чтобы она не повторила мои ошибки. Я знаю, что в воспитании важны не разговоры, а личный пример, и стараюсь, чтобы мой пример ее вдохновлял.

Мне помогает опыт пережитого. Сейчас я лучше понимаю людей, научилась разбираться в них. Если раньше все казались мне «хорошими», и я подпускала к себе близко всех без разбора, теперь научилась давать каждому более объективную оценку и устанавливать нужную дистанцию. Я поняла, что не стоит пускать на свою «чистую поляну» тех, кто может ее загадить.

Я знаю, какую большую роль сыграло в моей жизни общение с Леонидом Александровичем, и если раньше какие-то его утверждения казались мне слишком категоричными, со временем я убеждалась, что он почти всегда оказывается прав. Теперь я знаю: то, как я живу, зависит только от меня. Конечно, на жизнь влияют разные обстоятельства, но главное — то, что я сама могу сделать. Всего можно достичь, все воплотить, если приложить достаточно усилий. Сейчас я строю свою жизнь сама, по собственным правилам, а не пляшу под дудку «обстоятельств». Я знаю: если трудиться, все обязательно получится. Я довольна своей жизнью и отношениями с близкими. Есть такое выражение — «душа не на месте». У меня теперь душа всегда на месте. А это — самое главное.

Обсудить на форуме

Не придуманные истории Наркоманов — История Ирины

Оставить отзыв