Не придуманные истории Наркоманов — История Александра

Статьи — октября 17, 2011 at 12:05

«ЭТО БЫЛО СТРАШНЕЕ СМЕРТИ»

Александр

Всякий человек находит в жизни людей, на которых ему хочется стать похожим. И в каждом возрасте — свои ценности и авторитеты. В школе я брал пример с компании старшеклассников, которые выделялись из среды учеников «раскованным» поведением: громко разговаривали и смеялись на переменах, казалось, у них нет никаких проблем. Один из них — Дима — жил со мной на одной лестничной клетке. Как-то он спросил меня: «Какую музыку ты слушаешь?» Я назвал исполнителей, которых любили родители: Пугачева, Ротару, Розенбаум, Высоцкий. «Это не музыка, — сказал Дима, — музыка это рок». Я слушал его с открытым ртом. Я очень хотел быть его другом. И я стал увлекаться роком, потому что это был пропуск в компанию Димы.

Родители радовались нашей дружбе: Дима хорошо учился. Правда, он был единственным приличным учеником в этой компании, остальные больше интересовались выпивкой и старались щегольнуть перед другими каким-нибудь «подвигом»: украсть на стройке мешок цемента или стащить кастрюлю с котлетами с балкона на первом этаже. Я тоже участвовал в этом, чтобы не стать изгоем, но если из-за цемента переживал не особо (государственное — значит, ничье), по поводу котлет долго не мог избавиться от чувства стыда. Я чувствовал, что это неправильно, но не знал, как еще могу добиться уважения в этой компании.

После школы я поступил в техникум, потому что так хотел мой папа. Сам я в учебе смысла не видел, мечтал заниматься музыкой. В моей группе нашел друга — Пашу. Он хорошо играл на гитаре, музыка была для нас темой бесконечных разговоров. Мы вместе пробовали курить «травку», и мне казалось, что это делает меня причастным некоей тайне, недоступной другим людям.

Чем больше я втягивался в этот процесс, тем труднее становилось находить общий язык с родителями. Они говорили, что мне надо хорошо учиться, потому что знания — это мой будущий хлеб, что я должен заслужить авторитет у товарищей по учебе, что я должен помогать по дому, вместо того, чтобы гулять целыми днями. Мне это было непонятно: работа меня вообще не интересовала, товарищи по техникуму — тем более, а дома меня обеспечивали всем необходимым и без всякой помощи. Денег на мои карманные расходы родители не жалели, и я всегда мог угостить пивом тех «друзей», чье мнение было для меня действительно важно. Они хвалили меня, говорили, что я — «хороший друг», но когда однажды ко мне на улице пристали три мордоворота, убежали, оставив меня одного. Уже тогда я чувствовал, что в моей жизни что-то не так, но вину за это искал в ком угодно, только не в себе самом…

С несколькими однокурсниками мы создали рок-группу и выступали на самодеятельных концертах. На всех репетициях присутствовали наркотики, сначала — как дополнение к музыке, потом — как основное содержание тусовок.

После техникума я поступил в иняз. Сначала учиться очень нравилось, но чем больше становилось в жизни наркотиков, тем меньше оставалось энтузиазма. Первую сессию сдал успешно, вторую — завалил. Пришлось брать академический отпуск. К тому времени я успел жениться. И с семейной жизнью было, как с учебой. Первое время ладил с женой, потом — начались скандалы. Меня не интересовали бытовые проблемы, я не собирался устраиваться на работу. Единственное, что я делал — выпивал и курил «план» с друзьями. Жену это раздражало. Еще хуже стало, когда в моей жизни появилась «ширка». Среди моих институтских друзей были колющиеся наркоманы. Один из них говорил: «Не пробуй, потом не сможешь бросить». Я не верил: раз они колются, значит, и мне можно. Но через две недели после первого укола уже не мог думать ни о чем, кроме наркотика.

Институт я забросил, стал воровать деньги у родителей. Дома каждый день были скандалы. Сначала жена скрывала правду от моих родителей, я обещал ей, что брошу наркотики, и она какое-то время верила. Я и сам верил, бывало, даже пересиживал дома по две недели, но, стоило выйти на улицу — все начиналось сначала. Когда жена собрала вещи и ушла, я этого даже не заметил. У меня были другие заботы: все время и все силы уходили на поиск наркотиков.

Мама прочитала в газете статью о чудо-докторе из Запорожья и уговорила меня поехать туда лечиться. Три недели меня «оздоравливали»: проводили детоксикацию, электрошок, гипноз, в конце — закодировали. Я действительно поверил, что умру, если уколюсь. Поэтому, по возвращении домой, только курил траву и пил водку. В моей жизни ничего не изменилось: я, по-прежнему, не думал ни о работе, ни об учебе, только одурманивал себя другими средствами. Постепенно страх перед уколом ушел, и я вернулся на круги своя. Родители стали от меня уставать. Вел я себя очень нагло: сидел у них на шее, свесив ножки, и еще учил их жить. По моему мнению, они ничего в жизни не видели: утром — на работу, вечером — домой, разве это — жизнь? В конце концов, мое хамство им надоело. Они отобрали у меня ключи от квартиры, стали следить за каждым шагом, чтобы ничего не стащил, и денег не давали. Я ушел жить к девушке-наркоманке. Она предоставляла мне жилье, а я ей — наркотики: денег на них хватало, пока я понемногу распродавал музыкальную аппаратуру. Потом у меня возникли проблемы с милицией. Отец помог выкрутиться из неприятностей, но я почувствовал, что он уже на грани: в следующий раз меня могут и посадить.

Меня, по-прежнему, окружало много людей, но иллюзия, что мы хорошо понимаем друг друга, пропала. В среде наркоманов каждый — сам за себя и готов «кинуть» любого «друга» в любой удобный момент. Я уже понимал, что медленно умираю, и, чтобы заглушить эту мысль, стал закалываться. К тому времени я перешел на «винт», и он быстро убивал меня. Мне уже не казалось, что голова после укола работает лучше. Я хватался за десять дел одновременно и ничего не мог довести до конца. Появилось чувство страха, ощущение, что за мной следят, преследуют. Такая жизнь ужасно тяготила, но и бросить наркотики было страшно. Я был уверен, что наркотик сильнее меня. Казалось, если не уколюсь — выбью почву у себя из-под ног, стану беспомощным (эта мысль была страшнее смерти). И зачем? Сколько я продержусь: день от силы, а завтра все равно пойду колоться. Все это странным образом уживалось во мне с верой, что когда-нибудь я смогу бросить наркотики. У каждого наркомана в глубине души теплится такая надежда.

Отношения с родителями у меня испортились окончательно. Если с отцом еще сохранялась какая-то видимость общения, мама, казалось, уже потеряла надежду. Когда родители узнали о Центре «Выбор», они сказали: «В Днепропетровске есть люди, которые могут тебе помочь». Я сопротивлялся: «Знаем мы этих людей, что они вообще понимают! Даже если и лечат, то опиатчиков. А я колюсь «винтом», мне не смогут помочь». Но родители настаивали: «Нам такая жизнь надоела. Или лечись, или мы тебя больше не знаем». Пришлось ехать в Днепропетровск.

Поразмыслив, я решил, что ситуация складывается не так уж плохо. Может, мне действительно удастся бросить «винт», и я буду жить, как человек: пить водку и курить «травку». А если и не брошу колоться — смогу заморочить голову родителям, и они снова начнут давать деньги. Перед поездкой я «приготовился»: продал магнитофон, купил стакан «травы», захватил с собой таблетки и немного «винта». Я рассчитывал неплохо провести время.

В «Выборе» нас встретил мужчина средних лет и очень представительной наружности. Мы вместе прошли в кабинет, где находились еще два человека. Один из них сказал: «Давайте знакомиться. Я — врач. А Леня и Гена — бывшие наркоманы». Я посмотрел на них и подумал: «Они меня, наверное, считают идиотом!» Гена (тот, кто нас встретил) был похож на профессора, а Леня, весивший явно за сто килограммов, больше напоминал борца сумо. К моему удивлению, как только они начали говорить, я понял: это действительно бывшие наркоманы, притворяться так невозможно. После собеседования меня пригласили поиграть в футбол с другими пациентами. Я был шокирован: какой футбол, я приехал лечиться! Это было первое, но не единственное удивление. В «Выборе» удивляло все: того, что здесь делали, я раньше не видел нигде.

Первые дни я напряженно старался понять, что здесь происходит. Таблеток не дают, врачи не носят белых халатов, играют с пациентами в футбол и теннис. Потом меня позвали на групповое занятие. Попросили рассказать о себе. Я начал говорить: «Я — наркоман, стаж семь лет, употреблял то-то и то-то…» Но Леонид Александрович прервал меня: «Постой, нас не интересуют наркотики, нас интересует, какой ты человек». А я уже забыл, какой я человек. Я забыл, что такое искренность, уважение и другие вещи, которые необходимы человеку, как воздух. Я привык жить в постоянном страхе и не верил, что другие люди могут хотеть мне добра. Даже в «Выборе» мне первое время казалось, что за мной следят, что всюду напичканы микрофоны.

Действие «винта» только закончилось, я долго не спал, мозг не отдыхал, организм был истощен. Я старался отоспаться и отъесться. Даже по ночам выходил на кухню подкрепиться. Однажды ночью я проходил мимо комнаты Леонида Александровича. Он еще не спал — читал книгу. Увидев меня, сказал: «Ты же обещал мне, что будешь вести себя, как нормальный человек: есть три раза в день и спать по ночам». Я вернулся к себе, лег на кровать. Мысли у меня были паршивые. Впервые за несколько последних лет мне было стыдно. «Неужели, — думал я, — мне никогда не стать человеком? Неужели я должен поставить на себе крест и ехать домой — докалываться?» Мне стало страшно. Я стал думать: какой человеческий поступок я могу совершить прямо сейчас? И вспомнил о траве и таблетках, которые привез с собой. Я достал их и выбросил в туалет. И мне сразу стало гораздо лучше. Я спокойно заснул и уже на следующее утро почувствовал, что мне намного легче общаться с людьми. Ведь до сих пор я никогда всерьез не пытался отказаться от наркотиков. Это была первая победа. Она приблизила меня к людям. Я понял, что мы делаем общее дело: бегаем по утрам, поднимаем штангу, помогаем друг другу. Это было ново и увлекательно.

Мама приезжала в Центр три раза в неделю. После занятий с психологом заходила ко мне. Поначалу разговор у нас не клеился. Но я видел: она переживает за меня. Я думал, что она никогда меня не простит, ведь я принес им с отцом столько горя. Я старался быть с ней искренним: не пускал пыль в глаза, обещая, что обязательно брошу наркотики, и все будет хорошо. Я говорил честно: «Я не могу обещать, что брошу наркотики, но я обещаю, что приложу все усилия». По мере того, как мне удавалось потихоньку менять свою жизнь, родители тоже преображались. Раньше они были придавлены страшным горем: может ли быть что-нибудь ужаснее, чем ребенок-наркоман? А когда они поверили, что я действительно стану другим, у отца снова загорелись глаза, мама помолодела на несколько лет.

С того времени прошло больше трех лет. Мне давно не снятся прежние сны. Я работаю на заводе, у меня есть собственный ответственный участок работы. Я чувствую доверие окружающих и стараюсь его оправдать. Хорошо сделанная работа приносит удовлетворение и радость. У меня в жизни есть трудности и проблемы, но они такие же, как и у всех нормальных людей.

Сейчас у меня есть не только любимая работа, но и семья. В Центре «Выбор» я встретил женщину, которая стала моей женой, и я очень этому рад.

Мы с Таней познакомились еще в Днепропетровске, когда я был пациентом, а она уже работала — дежурила в Центре по ночам, но стали встречаться, когда Центр переехал в Полтаву. К тому времени я успел многое понять. Я сделал свой выбор осознанно: вокруг меня было много девушек, но я сознательно выбрал именно Таню. Она нравилась мне не потому, что у нас была общая проблема, и мы могли понимать друг друга, а потому, что мне нравилось с ней общаться — именно с ней, а не с кем-нибудь еще. Я точно знал, чего хочу и чего не хочу, знал, какая женщина мне нужна. В женщине не должно быть истеричности. По-моему, это самое отвратительное качество. Самое ценное — это когда можешь быть уверенным в человеке. И именно Таня стала для меня таким человеком. Я уверен, что она надежная, что она всегда меня поддержит.

Мы с Таней оба были уже взрослыми людьми с некоторым опытом семейной жизни, и каждый понимал, чего он хочет от своей второй половины. Для меня семья — это мужчина и женщина, которым вместе лучше и легче жить, чем порознь. Семья — это взаимоуважение, взаимопонимание и поддержка.

Наши отношения с Таней начались с симпатии, потом возникло уважение. Более глубокое чувство появилось позднее. Сейчас я точно знаю, что люблю ее. А с рождением дочери эти чувства стали в десять раз сильнее. И я хочу, чтобы моя дочка выросла умной и нашла в жизни любимое дело. Тогда она будет так же счастлива, как мы.

Обсудить на форуме

Не придуманные истории Наркоманов — История Александра

Оставить отзыв