Не придуманные истории Наркоманов — История Карины

Статьи — октября 15, 2011 at 12:46

«Я НАШЛА ТЕПЛО, ПОДДЕРЖКУ И ПОНИМАНИЕ»

История Карины

Первый раз я попробовала наркотики еще в школе. Почему? Теперь сложно ответить на этот вопрос. Мне не было и шестнадцати лет, когда у меня появились новые знакомые — неглупые и интересные, как мне тогда казалось, ребята. Они были старше на несколько лет и явно выигрывали в сравнении с одноклассниками. Среди них не было ни зануд-отличников, ни двоечников-босяков. И хотя в их обращении со мной иногда проскальзывал снисходительно-покровительственный тон, рядом с ними я чувствовала себя намного уверенней.

Именно уверенности мне не хватало с тех пор, как умер мой отец — человек, который все понимал и никогда не говорил «отстань». Его смерть пробила какую-то брешь в моей жизни. Даже понятие «отчий дом» утратило смысл. С мамой у меня никогда не было такой близости. И потом — у нее всегда было столько дел! Ведь отец много болел, а в последние три года совсем не вставал. Она работала, ухаживала за ним и двумя детьми. Если бы отец был жив, думаю, все сложилось бы иначе, и мои новые друзья не имели бы на меня такого влияния. А оно, как я сейчас понимаю, было слишком большим.

Я смотрела на них снизу вверх, и все что они делали, казалось не только правильным, но и само собой разумеющимся. Когда я узнала, что они изредка «балуются» наркотиками, не возникло ни удивления, ни страха. Только любопытство. Это было начало.

Что мне давали наркотики? Об этом я задумалась позже, когда увидела: чего хочешь и что получаешь — не одно и то же. Сначала наркотики только доставляли удовольствие, и не было никакой необходимости что-то менять. Мне тогда и в голову не приходило, что моя жизнь может так измениться. С чего бы? С наркотиком, наоборот, легче осуществлялось задуманное. Все получалось лучше и быстрее. Я чувствовала себя уверенней и всегда находилась в прекрасном настроении. У меня возникло даже чувство превосходства: мне живется интересней, чем другим. Обычная жизнь казалась серой и монотонной, а мне никогда не хотелось тишины и покоя. Зато день с наркотиками был заполнен эмоциями до отказа.

Эпизодические приемы постепенно стали «системой». Как это произошло, я, честно говоря, даже не заметила. Просто еще вчера я принимала наркотик, когда хотела, а сегодня доза стала необходимостью. Многие мои знакомые тоже были «в системе», но все как-то жили — лучше или хуже.

Сначала я не замечала контраста между моим окружением и другими людьми. Хотя «нормальные» люди, которые ходили на работу, смотрели телевизор и болтали с соседями, стали мне совсем неинтересны. Было скучно даже с мамой, которую я к тому времени почти перестала понимать. То, что было утрачено со смертью отца, ничем не восполнялось, и наркотики очень хорошо вписывались в эту пустоту.

Только однажды, когда к нам всего на день приехал из Москвы один наш дальний родственник, человек очень целеустремленный и, благодаря этому, многого добившийся, я, пообщавшись с ним, вдруг подумала, что есть и другая жизнь, в которой люди живут совсем другими интересами и получают радость от вещей, казалось бы, вполне обычных. Но все это было слишком мимолетно, и вскоре почти изгладилось из памяти.

Может, я не очень похожа на «типичного» наркомана, ведь я всегда работала и никогда не выносила из дома вещи. Просто главным в моей жизни стал наркотик. Нет, я не ходила на работу и ПРИ ЭТОМ кололась. Я кололась и ПРИ ЭТОМ ходила на работу, ела, спала и делала все остальное. Уже ничего нельзя было сделать без укола. Только он давал возможность хоть как-то шевелиться. Удовольствия не было и в помине. И даже постоянное увеличение дозы не позволяло испытывать ничего, похожего на «тягу». Работа мешала. Единственным ее «оправданием» было то, что она давала деньги, на которые можно покупать наркотики. Меня заполняло равнодушие ко всему. Отпала потребность общаться с кем бы то ни было.

У меня росла дочь. Я знала, что это мое дитя, но, говоря о своей любви к дочке, я абсолютно не чувствовала ее. Оставались только внешние проявления заботы и любви, точнее — их демонстрация. За ребенком ухаживала бабушка. Дочка была одета и накормлена, и это оправдывало меня в собственных глазах.

Так прошло несколько лет. Я много раз пробовала бросить колоться. Безуспешно. В глубине души я и не думала отказаться от наркотика навсегда, вершиной моих стремлений были уколы «по праздникам». Каждый раз все происходило по одному сценарию: несколько дней я не кололась, потом — убедившись, что все еще жива, но очень устала от «спрыгивания» — позволяла себе небольшой отдых, в очередной раз решала: буду колоться реже, примерно раз в неделю. Кончалось это всегда одинаково: я снова попадала в «систему». Понимая свое безволие, я ненавидела себя до такой степени, что становилось тошно жить. Как часто утром не хотелось просыпаться, ведь каждый новый день становился точной копией прошедшего! Одолевало чувство безысходности. Я плакала — было обидно за себя... Но выхода я не видела.

Пробовала лечиться в спецамбулатории. Иглоукалывание, капельницы, нейролептики и транквилизаторы только затуманивали сознание и не приносили ни капли облегчения. Единственным результатом этого «лечения» была полная уверенность, что избавиться от наркозависимости невозможно.

Но и жить в постоянных поисках «ширки» не было больше никаких сил! Все, абсолютно все, потеряло свою ценность. Уже сидел в тюрьме мой муж, отбывали второй или третий срок друзья-наркоманы. Некоторых даже не было в живых. И все это — прямо или косвенно — было связано с наркотиками.

Может, в это трудно поверить, но мне все еще казалось, что среди наркоманов остались люди, не способные на подлость, низость, предательство. Люди, на которых можно положиться. И вот однажды я столкнулась с тем, что человек, которого я знала с детства и которому безгранично доверяла, в одну секунду, не раздумывая, променял долгие годы дружбы и доверия на несколько кубов «ширки».

Это была моя самая близкая подруга. Мы обе сидели «в системе». Встречались чаще «по делу» — покупали наркотики. Но постоянно перезванивались, делились секретами и переживаниями. Когда от передозировки умер ее муж, она осталась одна, без денег и друзей. После похорон я привезла пару кубов, чтобы помочь пережить трудную минуту... Конечно, это была весьма своеобразная «помощь», но я оказалась единственной, кто вспомнил о ней в беде.

Вскоре она пришла ко мне. Я похвастала золотой цепочкой, которую случайно удалось купить по дешевке. Обнаружив пропажу сразу после ее ухода, я не хотела верить собственным глазам. Если бы была возможность заподозрить кого-нибудь другого, мне и в голову не пришло бы ее обвинить! Но самое сильное потрясение было впереди. Глядя прямо мне в глаза, подруга сказала: «Карина, ты ведь помогла мне тогда, когда никто обо мне и не вспомнил. Неужели ты думаешь, что я могла так тебе отплатить, что я могла ее взять?»

Думала? Нет, я знала. Происходящее казалось нереальным, но не верить своим глазам я уже не могла. Она была когда-то хорошей девчонкой, и я всегда считала, что у нас много общего. Если сегодня она смогла сделать подлость, — думала я, — нет никакой гарантии, что завтра того же не случится со мной. Это была последняя капля. Я пришла к маме и сказала: «Больше я так не могу, со мной надо что-то делать».

Через два дня я впервые пришла в шестое отделение, имея за плечами десять лет наркоманского «стажа», в котором не было ни одного двухнедельного перерыва.

Первое, что меня поразило, — люди, которые научились жить без наркотиков. Таких я никогда не встречала раньше. Даже мысли не допускала, что они могут существовать. Но они были! Они жили и не кололись, и от этого — я видела — получали удовольствие: так просто и так неправдоподобно! Постепенно во мне стала зарождаться вера: отказаться от наркотиков навсегда можно. Ее укрепляли врачи, помогая отыскать в себе качества, которые ложились в основу нового отношения к жизни. Но поверить в себя мне помогли именно социальные работники. Удивительно, что они ни в чем не убеждали на словах. Они просто жили – и не кололись. Значит, это возможно?

Мое возвращение к жизни было нелегким и растянулось на полтора года. Понадобилось время, чтобы понять: эти ребята бросили колоться не потому, что они были уверенными в себе, жизнерадостными и свободными, наоборот, они стали такими, полностью отказавшись от наркотиков. Были еще неудачи и ошибки, но даже если я плакала, это были не прежние слезы безысходности. Теперь я знала: есть люди, которые понимают меня, радуются за меня и вместе со мной, умеют сочувствовать и сопереживать, всегда готовы помочь. Я нашла тепло, поддержку и понимание — то, о чем я всегда знала: это есть, это бывает! — но чего я была лишена долгие годы. Мне верили, и, может, от этих людей мне передалась вера в собственные силы.

Социальным работником я стала незаметно для себя. Работая с группами родителей, на занятия которых меня приглашали, разговаривая с другими пациентами, я почувствовала, что могу помогать другим. Это успокаивало и приносило радость, наполняло жизнь смыслом. Еще в юности, до того, как в мою жизнь вошли наркотики, я думала о работе юриста, потому что она была связана с людьми. У меня всегда был интерес к людям, меня занимали причины их поступков и поведения. В Центре я неожиданно получила то, чего всегда хотела: возможность искренне общаться с другими людьми, принимать участие в их судьбах.

Я люблю свою работу. Здесь есть взлеты и падения, нет пустоты и монотонности. Мне не скучно и совсем не надо менять состояние. Даже шампанского я больше не пью — не хочу чувствовать опьянение.

Обсудить на форуме

Не придуманные истории Наркоманов — История Карины

Оставить отзыв