Не придуманные истории Наркоманов — История Светланы Григорьевны

Статьи — октября 22, 2011 at 10:06

«БОГ ПОМОГАЕТ ТЕМ, КТО ТРУДИТСЯ»

Светлана Григорьевна

У нас в семье — все врачи. Но о наркомании мы долгие годы ничего не знали. Даже слова такого «наркомания» не было. Мы знали, что есть «морфинисты». Когда я была маленькой девочкой, мне приходилось видеть их у аптеки — кололись в колени. О том, насколько это может быть страшно, мы не задумывались. И, конечно, нам и в голову не могло придти, что сын может стать наркоманом.

Да, Володя был трудным ребенком, с характером. Он неважно учился, поздно приходил домой, часто бывал в каком-то странном состоянии, но мы думали: он выпивает. Соседка говорила: «Проследи: он ходит в дом, где живет наркоман». Но у меня словно пелена была на глазах. Наркотики — это что-то из жизни бандитов. А Володя — неглупый парень из приличной семьи.

Когда он завалил сессию на первом курсе института, я решила с ним поговорить. Он вдруг заплакал: «Мне недолго осталось жить!» Я в ужасе стала перечислять все мыслимые и немыслимые несчастья: «Ты убил кого-нибудь? Изнасиловал? Ты — голубой?» Наркомания пришла на ум последней.

Наша реакция на эту новость была однозначной: будем лечить! Мы еще не представляли себе, какое тут может быть лечение. Пригласили нарколога, стали очищать кровь. Через три дня он вырвал все капельницы: «Я больше не могу. Я должен уйти». Тут я начала понимать: мой сын смертельно болен.

Обратившись к областному психиатру, я с ужасом убедилась: врачи бессильны! Он должен сам захотеть лечиться! Но ведь нежелание лечиться — один из симптомов болезни. Как же он может захотеть?

Сын забросил институт, стал опускаться все ниже. Вскоре мы узнали, что Володя — известный в Полтаве наркоман. У него есть кличка, его знает милиция. Начался кромешный ад: он все время где-то пропадал, похудел, осунулся, лицо пожелтело, появились вспышки агрессии. Случались передозировки, когда он не мог дышать, начинались судороги.

Мы продолжали искать способ вразумить и вылечить сына, приглашали разных врачей, но проку не было. Доктора, словно сговорившись, повторяли: «Вылечить нельзя». Иногда говорили заведомые глупости: «Это наследственность. Он — на четверть татарин, а у татар принято курить кальян». Бессонные ночи проходили в напрасных разговорах, ситуация не менялась.

Володя приходил по ночам, хлопал дверцей холодильника, снова уходил. Он сделался лживым и жестоким. Мы не знали, что делать. Смотрели телевизор — там Листьев брал интервью у нарколога, и тот говорил, что наркомания неизлечима. Обращались к областному психиатру, он увещевал: «Не тратьте на него силы. Наркомания страшней рака. Нет никакой надежды». Мы не хотели с этим мириться. Одно время даже думали продать квартиру и везти его лечиться в Центр Назаралиева.

Так продолжалось пять лет. Жизнь сократилась до ожидания конца. Я забыла о том, что есть удовольствия, развлечения. Жила в постоянном страхе. Переживала из-за мужа: его назначили на высокую должность, а сын был наркоманом, и все знали об этом! Мне казалось, я обезумею от горя, сама превращусь в тупое животное!

Иногда Володя слезно просил: «Помогите!» Мы укладывали его в реанимацию, но там он только снижал дозы. Оформляли на принудительное лечение — он буйствовал так, что на него приходилось надевать смирительную рубашку. Польза от этого была лишь в том, что мы поняли: если Володя столько времени обходится без наркотиков, значит, он может без них жить. За время его принудительного лечения мы с мужем немного передохнули, собрались с мыслями.

В это время областной нарколог рассказал нам о докторе Сауте и дал кассету с фильмами о Центре «Выбор». Всю жизнь я буду ему за это благодарна! Мы повезли Володю в Днепропетровск. Хотя, признаться, надежды у нас почти не было. Муж сказал: «Отвезем, чтобы потом не винить себя, что не использовали шанс!»

Мы опасались и того, что Володю могут не принять на лечение. Областной психиатр предупреждал: «Сауте плевать, кто его отец. Если увидит, что перспектив нет, не возьмет!» Я так волновалась, что потеряла последнее самообладание. Мне казалось, что я — уставшее, отупевшее, вечно рыдающее чучело! Никак не могла запомнить имя и отчество доктора Сауты и доктора Рокутова.

Я немного успокоилась, когда увидела, что Центр «Выбор» расположен в крыле простого общежития, в обстановке — никаких «наворотов», а страшный доктор Саута — умный интеллигентный человек с усталым лицом. Меня поразила его речь, его логика. Было интуитивное озарение: он поможет! Я сразу ему поверила. Он только задал сыну вопрос — и Володя стал рассказывать ему всю жизнь. Мне он никогда этого не говорил! Я слушала, раскрыв рот, и думала: «Буду ползать здесь на коленях, лишь бы его взяли лечиться!» Был момент, когда мне показалось, что нам откажут, потом я заметила, как улыбнулась Нелли Дмитриевна, и поняла: возьмут!

До начала занятий оставалось время, и мы вернулись в Полтаву. Перед отъездом в Днепропетровск Володя вдруг заартачился: «Не поеду!» Я сказала: «Поедешь. Или я задушу тебя собственными руками!» Сама ехала — рыдала. Я чувствовала, что меня ждет очень тяжелая работа.

Я поселилась в Днепропетровске у родственников. Каждая поездка в Центр была радостью. На занятиях с психологом было так интересно! Нелли Дмитриевна мне сразу понравилась: интеллигентная, умная, привлекательная. Я ей поверила и старалась выполнять все рекомендации. Она научила меня не бояться: хуже, чем есть, все равно уже не будет! Научила различать в сыне пробуждающегося человека, общаться с этим новым Володей. Я воспитывала себя, пересматривала свою жизнь, училась быть сдержаннее. Я поняла, что раньше была нетерпимой стервой. Я научилась ценить слова, осознала их силу. Доктор Саута лечил словом. И оно творило чудеса!

Я вспоминала свои прежние поступки со стыдом! Как я решала семейные проблемы криком, скандалами, срывала на детях эмоции, могла их обидеть. И ведь считалось, что у нас — нормальная семья! Я «воспитывала» детей, читая им умные книги, а сама могла проявить неуважение к близким, даже к мужу. Причем — незаслуженно. Мне не хватало душевности. Оказывается, дети замечали даже то, чего не осознавала я сама. Почему я раньше не задумывалась над своей жизнью? Все это были очень трудные вопросы, но найти на них ответы было необходимо.

Зато сколько у меня здесь появилось приятных эмоций! Я видела матерей, чьи сыновья бросили наркотики, видела бывших наркоманов. Я раньше думала, что Володя хуже всех, и вдруг увидела даже отсидевших тюремный срок и бросивших колоться! Я была на таком эмоциональном подъеме, что не могла спать по ночам, даже писала стихи! Это было счастье, возвращение к жизни! До сих пор мне вспоминается Днепропетровск, и улица Янгеля, и кольцевые троллейбусы «А» и «Б», которыми я добиралась до Центра! В Днепропетровске я снова училась жить: стала ходить в парикмахерскую, следить за собой.

Володя тоже стал меняться. Он интересовался моим самочувствием, становился внимательным, участливым. Он пробыл в Центре месяц и захотел остаться еще. Я выходила из Центра и крестилась: «Слава Богу!»

Когда он впервые поехал домой в отпуск, страх у меня был жуткий. Мне казалось, что Володя прощупывал меня, старался понять, как я отреагирую на отклонения в его поведении. Но я уже стала другой, я поняла, как надо вести себя с сыном, поняла, в какие дебри может завести слепая жалость!

У нас еще было много сложных моментов. Главное изменилось: мы научились общаться друг с другом без наркотиков. Я освоила умение высказывать свое мнение, не повышая голоса, стараюсь не унижаться до крика. Это бывает очень непросто. Вообще нам всем нелегко, даже сложно жить. Но мы все изменились — изменились кардинально, и, безусловно, в лучшую сторону. Я уже не боюсь «срывов» сына, я боюсь потерять взаимное уважение.

Раньше мы говорили только о наркотиках, сейчас это слово ушло из семейного лексикона. У нас много проблем, но это проблемы нормальных людей. Я продолжаю приходить в Центр — и Леонид Александрович, и Нелли Дмитриевна стали для нас, как члены семьи. Их внимание, моральная поддержка — это такая ценность! Я всегда говорю новым родителям: слушайте, что они говорят, и делайте так! К сожалению, не всем удается изменить отношения с детьми, хотя это зависит только от их желания. Иногда смотришь: люди ходят в бриллиантах, а ради спасения детей не могут пожертвовать свободным временем! Я рассказываю свою историю, чтобы у других родителей не опускались руки. Нельзя терять надежду. И нельзя бездействовать! Бог помогает тем, кто сам трудится!

Обсудить на форуме

Не придуманные истории Наркоманов — История Светланы Григорьевны

Оставить отзыв