Не придуманные истории Наркоманов — История Виталия

Статьи — октября 29, 2011 at 10:37

«В СЕМЬЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ЕДИНСТВО»

История Виталия, Анатолия Викторовича и Лидии Ивановны

«Я НАУЧИЛСЯ СОПЕРЕЖИВАТЬ ЛЮДЯМ»

История Виталия

В школьные годы я занимался восточными единоборствами. Это был хороший способ поддерживать нужную форму, чтобы нравиться девушкам. Тренер хвалил меня, но на первых же соревнованиях я проиграл бой, и появилось чувство страха. Я стал пропускать тренировки, начал курить и пить пиво. Наверное, мне стоило искренне поговорить с отцом о том, что меня волнует, но я не мог этого сделать. Мой отец всегда занимал высокие должности и всегда был занят. Домой приходил поздно вечером, часто работал в выходные. Я привык видеть в нем большого начальника — генерала, у которого в подчинении двадцать тысяч человек. Это мешало разглядеть близкого человека. Наверное, отец подсознательно чувствовал это и компенсировал дефицит общения подарками.

Мама выполняла родительские функции за двоих. Она с детства была мои контролером. Следила, в котором часу я прихожу домой, не пахну ли спиртным или табаком. Еще в школе я научился обманывать ее, говоря то, чего не было, и скрывая правду, чтобы она не беспокоилась. Она всегда давала мне деньги на карманные расходы, иногда скрывая это от отца: отец был строг и баловства не поощрял. Впрочем, семья была обеспеченной, и материальных проблем у меня, как правило, не возникало. Я быстро привык получать все как должное: что принадлежит семье — принадлежит и мне, брать у родителей — это в порядке вещей. Мои желания всегда исполнялись мгновенно, и я ни в чем не знал отказа.

Меня, как и всех сверстников, тогда очень волновали отношения с девушками. Если раньше я привлекал их внимание, занимаясь спортом, теперь старался выделиться модной одеждой, дарил цветы, водил в кафе. Барьер общения снимался алкоголем. И вообще все праздники стали ассоциироваться с выпивкой.

Институт я выбрал сам, но поступить мне помогли родители. Вуз был престижным, и даже мои неплохие знания не могли гарантировать успеха. Поселившись в общежитии, я начал курить травку, пробовал «винт». Я думал, что мужчина в жизни должен попробовать все, и скоро вполне оценил «вкус» наркотиков. Они помогали снимать напряжение в отношениях с девушками, давали ощущение уверенности, силы, значимости, глушили чувство неполноценности от сознания того, что я остаюсь ребенком, когда многие мои сверстники уже чего-то добились. Потом я немало раздумывал, почему в моей жизни нашли место наркотики, и долгое время обвинял «дурную компанию». Это была неправда: я сам искал эту компанию таких же, как и я, избалованных детей, которые стремятся к постоянным удовольствиям.

После института меня, не без помощи отца, распределили в прокуратуру. Там меня ждало множество разочарований. Я видел, что люди, которые должны стоять на страже Закона, легко поступаются принципами ради наживы, «торгуют» погонами для собственной мелкой выгоды. Пожилой следователь, который «учил» меня работать, «закрывал» дела за вознаграждение. У моего отца он тоже брал деньги — якобы в долг. В конце концов, его посадили за взятки, а я перешел работать в районную прокуратуру.

Дел там было невпроворот, и я старался научиться работать, как следует. «Учился», в основном, распивая водку с коллегами. В милиции и прокуратуре вообще много пьют — работа располагает. Покуривал «план», который поставляли полукриминальные личности (я не сразу догадался, что они прикармливают меня, чтобы потом использовать), пробовал трамадол.

Потом случилась неприятность. Нашего прокурора перевели в другую область, и вся прокуратура ударилась в загул. Прокурор был человеком деспотичным, его не любили. На радостях пили и гуляли целый день. Вечером я развозил всех по домам и попал в серьезную аварию, получил открытую черепно-мозговую травму. Начались скитания по больницам. В одной из них меня заразили гепатитом. Я уже не верил, что когда-нибудь смогу снова нормально жить, и — призвал на помощь наркотики. В инфекционной больнице, где лечилось множество наркоманов, впервые попробовал «ширку» и через полгода оказался в «системе».

Из прокуратуры меня уволили, пока я лежал в больнице, как запятнавшего честь мундира, ведь я сел за руль пьяным. Коллеги, которые пили со мной в тот день, и которых я после пьянки вез домой, ни разу не навестили меня в больнице. Система просто выбросила проштрафившегося работника. Против меня возбудили уголовное дело и хотели судить показательным судом, но отец возместил убытки, и, учитывая мое тяжелое состояние, меня решили не наказывать. Я стал работать под началом отца. В этом механизме я был совершенно бесполезным винтиком, на меня смотрели, как на сынка начальника.

Жить было неинтересно, и я полностью отдался наркомании. Вскоре из послушного мальчика я превратился в животное, постоянно нуждающееся в дозе. Каждый день начинался с размышлений, как выманить деньги у родителей. И, как каждый наркоман, я проявлял здесь незаурядные способности актера и психолога. Я знал, что надо сказать маме, чтобы она дала денег, знал, что она хочет от меня слышать, и играл на материнских чувствах, пользуясь ее доверчивостью. Я постоянно пытался вызвать у нее жалость, чтобы получить то, что мне нужно. И пока она жалела меня — не было смысла менять образ жизни.

С отцом было сложнее. У него возникли подозрения, и он потребовал, чтобы я прошел тест на употребление наркотиков. Я отказался. Стал скрываться, жил на заброшенной даче. Впервые пришла мысль, что с «ширкой» пора завязывать, но как это сделать, я не знал. От меня ушла девушка, друзья не хотели видеть, отец забрал ключи от машины, перестал давать деньги. Мама старалась защищать меня, и из-за этого они постоянно ссорились.

Сейчас я понимаю, как тяжело было папе. Он рано потерял отца, всю жизнь много работал, добился признания, его уважали за честность и порядочность. Он — достойный во всех отношениях человек — должен был каждый день созерцать свое «раскумаренное» чадо и сознавать, что сын умирает за его же деньги.

Потом родители уехали в отпуск, и я какое-то время спокойно жил в квартире. Перед их возвращением понял, что надо «спрыгивать». Я записался на амбулаторное лечение в наркодиспансер, но успеха не было. Утром принимал процедуры, днем сидел на работе, вечером — кололся. Решил лечь в стационар. Оказалось, что и там свободно «гуляли» наркотики. Родители возили меня к «бабке» — «отшептывать» злых духов, отец давал мое фото экстрасенсам, а чуда не происходило. В конце концов, я ужасно устал от такого «лечения», у меня появилась уверенность, что бросить наркотики невозможно.

Когда отец узнал от своего товарища о Реабилитационном Центре «Выбор», мы поехали туда. Мне было очень трудно беседовать с Леонидом Александровичем, рассказывать о своих «подвигах» в присутствии отца. Но делать было нечего: перед поездкой он сказал: «Если хочешь, чтобы тебя взяли лечиться, ты должен быть трезвым и искренним».

Почему-то я поверил Леониду Александровичу. И вообще все в Центре были настроены доброжелательно. Мне там поначалу даже понравилось. Я думал, что побуду здесь какое-то время, снова войду в доверие к родителям, а потом смогу колоться «по-умному», с большими перерывами. Но реализовать план не удалось. Мои мысли были всем очевидны, и мне принялись объяснять, кто я на самом деле и чего хочу.

Я считал себя на голову выше других пациентов и не упускал случая унизить других, чтобы возвыситься самому. Завел дружбу с таким же «умником». Когда «друг» украл у меня часы, я понял, на чем в действительности строились наши отношения. Но одно дело — «друг», и совсем другое — я. Расстаться с иллюзией, что я умный, порядочный и честный человек, чьим слабостям вполне можно найти оправдание, и поверить в то, что я превратился в подонка, живущего за счет родителей, было очень больно. И я возненавидел людей, которые открывали мне глаза на страшную правду.

Я все еще надеялся, что смогу, как и прежде, обманывать мать и отца, «разводить» их на жалость. Когда увидел, что мама перестала со мной разговаривать, а отец — даже здороваться, пришлось задуматься. Я понял, что надо учиться жить с ними по-другому. Если я не изменюсь, родители отвернутся от меня, а без них я не проживу.

Прошло две недели, и я начал верить в свои силы. Я бегал по утрам, играл в футбол, помогал делать в Центре ремонт. Я старался изображать «сознательного парня», но мою неискренность видели и постоянно об этом говорили. Постепенно я заметил, что мне нравится заниматься спортом, я начал получать удовольствие от физической работы. Я стал стараться, и Леонид Александрович сразу это заметил, похвалил за успехи.

Я пытался смотреть на себя со стороны и понимал, что в Центре мне говорили правду. Мне захотелось заслужить их доверие, а для этого нужно было искреннее общение. Когда я осознал, как некрасиво поступал с родителями, я решился откровенно поговорить с отцом. Это было трудно: на глаза наворачивались слезы, язык не слушался. Но я чувствовал, что мне нужна его поддержка и понимание. Я чувствовал себя загнанным в угол ребенком, который не знает, как жить дальше. И когда отец сказал, что поможет, если я действительно, хочу стать человеком, мне стало легче. Я понял, что родители, которым я принес столько горя, не бросили меня, переживают, хотят, чтобы мне было лучше.

Через два месяца меня взяли в Центр водителем. Родители все еще боялись, что я сорвусь, но я всерьез решил доказать и себе, и другим, что я способен изменить жизнь. Я помогал Ростиславу, который стал директором «Выбора», разбираться в документах, объяснял всякие юридические тонкости. Наконец-то мне пригодились профессиональные навыки.

Когда стали оформлять покупку участка под строительство нового здания Центра, я активно включился в работу. И мне поверили — назначили исполнительным директором общественной родительской организации «Допоможемо дітям». Это был аванс доверия, и я должен был его оправдать. Я взял на себя ответственность за все организационные сложности: покупку земли, составление договоров, подбор материалов для строительства. Я работал, не считаясь со временем, и когда Виктор Николаевич сказал, что не надеялся так быстро начать строительство, его слова были самой дорогой наградой за мой труд. Я понял, что, чем больше берешь на себя, чем большую ответственность чувствуешь за порученное дело, тем больше приобретаешь уверенности и сил делать то, что прежде не получалось. Отец учил меня в детстве: «Что отдал — то твое». А я почему-то не понимал. Теперь понял — это действительно так.

В 2004 году я побывал в Америке. Я прошел конкурс, объявленный для людей, работающих в сфере профилактики наркомании и СПИДа. Я видел американские реабилитационные центры, и понял, что наша организация работы с пациентами не только не уступает американской, но в чем-то опережает ее. В государственных центрах, которые мы посещали, не работают с родителями пациентов, не заботятся о трудоустройстве ребят. Двадцатидневный курс лечения стоит шесть тысяч долларов, и это при том, что большинство пациентов употребляют марихуану, инъекционных наркоманов совсем немного. Те, кто употребляет наркотики, в Америке считаются людьми второго сорта. Это, в основном, бандиты и мигранты. В развитых странах наркоманы не могут жить лучше работающих людей, там быть наркоманом — невыгодно и не престижно. Там приветствуется самостоятельность. А у нас родители носятся с детьми чуть ли не до их, детей, пенсии. Дети же сидят на родительской шее и не думают слезать: зачем — здесь ведь так удобно.

В Центре я понял, что раньше жил эгоистично, для себя, не думая и не заботясь о близких, считал себя центром мира, думал, что все должно вертеться вокруг меня и моих желаний. Сейчас я научился получать удовольствие, когда делаю что-то для других, помогаю кому-то. Мне сейчас труднее жить, чем раньше. Зато появились настоящие друзья, полноценные, искренние отношения с людьми. Я понял, что женщины ценят в мужчинах не деньги, машины и прочие атрибуты успеха, а искренность, честность и порядочность. На этих принципах я и стараюсь строить свою жизнь.

Самые большие авторитеты для меня сейчас — Леонид Александрович и отец. Я смотрю на отца совсем другими глазами, чем прежде. Я понял, что он очень добрый и достойный человек. Он никогда не отказывал в помощи даже совсем чужим людям. Я понял, по каким принципам он живет, за что его уважают. И еще я понял, что люблю его, и он мне очень дорог. Когда отцу сделали операцию, и я увидел его после разлуки худым, на костылях, — не смог сдержать слез. Я научился сопереживать. Раньше я таких чувств не испытывал.

Время идет очень быстро. Через шесть лет моего возвращения к людям я стал главой семейства, любимым папой, небольшим начальником на работе и самое главное — Мужчиной. Как много значит сейчас для меня это слово! Ведь я знаю, что с помощью других людей я смог сделать себя и свою семью счастливой. Я счастлив, что у меня понимающая жена, интересная работа, что могу позволить себе с друзьями поехать на охоту или рыбалку. Моя маленькая дочурка только начинает познавать этот мир. Ей все интересно, у нее возникает столько вопросов! Так хочется быть ей настоящим другом, уберечь от соблазнов и научить строить искренние человеческие отношения с другими людьми. Я часто вспоминаю слова отца: «Что отдал — то твое!» Я понял, что это его жизненный принцип. И после ухода из Центра я старался придерживаться этого принципа в семье, на работе, в отношениях с другими людьми. Мой труд был постепенно вознагражден — я научился получать удовольствие от того, что сам отдаю людям. И люди это чувствуют и отвечают взаимностью. На работе стараюсь проявлять инициативу, брать на себя ответственность и заметил, что меня стали уважать, даже отец стал прислушиваться к моему мнению. Он как-то сказал: «Ты не только мой сын, но и мой друг». Для меня это очень важно.

Всегда приятно узнать, что в жизни у ребят, с которыми мы были в Центре, происходят какие-то приятные события. Мы с ними связаны невидимой нитью. Как пассажиры в поезде, мы едем каждый до своей станции, но главное — что мы едем, и едем вперед.

Обсудить на форуме

Не придуманные истории Наркоманов — История Виталия

Оставить отзыв