Не придуманные истории Наркоманов — История Валентина

narcolikvidator istorii narkomanov valentin 300x225 Не придуманные истории Наркоманов    История  Валентина«БЕЗГРАНИЧНАЯ ЛЮБОВЬ МАТЕРЕЙ К СЫНОВЬЯМ — БЕЗОТВЕТСТВЕННА»

История Валентина и Тамары Ивановны

 «Я ТОЛЬКО В ЦЕНТРЕ ОСОЗНАЛ, ЧТО МАМА — ЧЕЛОВЕК»

Валентин

Я столкнулся с наркотиками в четырнадцать лет. Жил я тогда бесконтрольно. Отец и мать — на работе, сестра — на учебе, а я — на улице с ребятами. Мне нужна была поддержка этого уличного «коллектива», потому что их «уважали» — боялись. Я курил с ними, пробовал «план».

В 16 лет отец устроил меня на автозаправочную станцию, начался приток бесконтрольных денег — до 200 долларов в сутки. Для меня они были средством получения удовольствий, удовлетворения желаний. Думал только, где потратить и кого угостить. В моем окружении появились новые «друзья», которых, как я сейчас понимаю, интересовал не я, а мои деньги. Среди них были мелкие бандиты, которые казались мне «авторитетами». Родители в то время жили с больной бабушкой, а мы с сестрой — в родительской квартире. Обо мне они не волновались, им казалось, что я вполне взрослый человек, сам себя обеспечиваю.

Обеспечивал я себя тогда и правда «хорошо»: выпивка стала едва ли не ежедневной. Как-то, чтобы снять головную боль после пьянки, попробовал героин, и уже через месяц плотно на нем сидел.

Я был тогда скромным, мне трудно было поддерживать разговор, знакомиться с девочками. Наркотик давал смелость, раскованность, свободу. Создавалось впечатление, что я намного сильнее, чем есть, смелее, увереннее. Я пробовал все: опиаты, стимуляторы.

Так продолжалось примерно год. Потом по моему поведению, манере общения и разговорам окружающие стали догадываться и об образе жизни. До отца дошли тревожные слухи, он стал контролировать мои заработки. А чуть позже меня вообще уволили. Друзья как-то сразу рассеялись. Девушка ушла: «У нас не может быть будущего».

Сестра догадывалась, когда я шел добывать наркотики. Она старалась удержать меня дома, не выпускать на улицу. Я грозил: «Не отойдешь — ударю». Она поняла, что это уже не я.

Я пытался бросить наркотики, ложился в больницу, но под капельницами начинал задыхаться. Пережил две клинические смерти. В промежутке — успел поучиться в институте, куда устроили родители, и… женился.

Я привел домой девочку, маме она понравилась: окончила музыкальное училище, играет на скрипке. Маме нужна была помощь, нянька для меня, а мне — источник денег (на свадьбу, на дом). Девочка верила, что я преодолею тягу к наркотикам, и у нее тоже был свой интерес — уйти от родителей, начать самостоятельную жизнь. Может, она меня и любила, она резала вены, закатывала истерики… Родители говорили: «Бросай его, он сведет тебя в могилу!» Но бросить — значит отказаться от планов, расстаться со всеми желаниями. Не знаю, насколько серьезно она резала вены. Если честно, это меня не интересовало. Меня интересовали наркотики.

Супружеская жизнь продолжалась недолго — пока нам помогала моя мама, а потом все пошло наперекосяк. Денег не было, я думал только о наркотиках, остальное для меня не существовало. Жена ушла, я продал все, что было можно продать, и начал воровать. Несколько раз меня задерживала милиция, но мама всегда выкупала, предупреждая, что этот раз — последний. И рано или поздно последний раз наступил.

Меня задержали, когда я снимал колпаки с иномарки. Маме позвонили, но она сдержала слово, и я отсидел в СИЗО до суда. Надо сказать при этом, что в тюрьме было не так уж и плохо, папа решал все вопросы, чтобы меня не обижали, мама носила передачи. Через семь месяцев вышел и снова стал колоться.

Мне дали два года условно, я ходил отмечаться в милицию, мама сделала липовую справку о трудоустройстве. О работе я и думать не мог: нет образования, нет специальности. Единственное, что умел — водить машину. Но кто посадит за руль наркомана? А ведь я привык жить на широкую ногу. И я стал делать то, за что раньше презирал других, — воровать у родителей. Тогда я уже понимал, кто я есть.

Отец пытался ужесточить мой режим, не давал денег. Однажды стукнул так, что вывихнул челюсть. Если бы мама тогда его поддержала, если бы они выработали общую линию поведения, думаю, я бросил бы наркотики намного раньше: мне некуда было бы деваться. Но мама говорила папе: «Ты его не понимаешь! Он больной!» Отец говорил: «Он в таком состоянии не мой сын! Он пьет твою кровь!»

После тюрьмы мама перестала давать мне деньги. Я «нашел подход» к жене, она вернулась, а я ценил только ее зарплату и помощь ее родителей. Я использовал ее, требовал, чтобы она сама ходила покупать мне наркотики. Шантажировал ее тем, что если я пойду сам, меня поймают и посадят. А то, что это может случиться и с ней, меня не волновало.

Уже умерли многие мои знакомые наркоманы, но мне казалось: со мной такого не будет.

Помню, после очередного «лечения» я держался восемь месяцев, держался на страхе потерять последнее, что осталось. Потом друг предложил героин. Я подумал: восемь месяцев не колюсь, значит, не наркотик контролирует меня, а я его! И покатилось…

Отец не пускал меня домой, угрожал, что будет стрелять, требовал, чтобы я опять начал лечиться. Я посещал центр, где лечили по принципу «12 шагов». Там занимались тем, что искали причину бед в наркотике, смотрели не на человека, а на его проблему. Не было психотерапевтических групп, не было спорта. Только рисовали и обсуждали, почему в жизни появились наркотики. Я не думал, что мне надо меняться. Ну, может, бросить наркотики. А о том, что люди вокруг меня — это ЛЮДИ, и речь не заходила.

Я ходил в Благотворительный фонд, его члены называли себя «христианами». На тот момент у меня накопилась усталость, я делал все, что мне говорили. «Пасторы» начали учить меня молиться. Со временем я стал «дьяконом» этой «церкви». Потом мне сказали: «Ты поедешь в Крым, поможешь там вести дела, а в твою квартиру мы поселим тех, кто лечится в Киеве». Вообще они вымогали под видом церковных пожертвований квартиры, деньги на продукты. До сих пор я так и не знаю, каким детям помогал этот фонд.

В Крыму скупали дешевое жилье, ремонтировали и сдавали посуточно. Там я снова начал принимать стимуляторы.

Когда вернулся в Киев, мной начала интересоваться милиция. Я в то время жил один, пускал к себе «варить» наркотики, мне давали дозу в качестве квартплаты. Мама переселилась ко мне. Она запирала меня в квартире, но я все равно убегал, пропадал иногда неделями, шлялся по притонам. Мама тогда натерпелась. Я часто приезжал домой на такси, и «кидал» водителей: выскочу из машины — и бегом домой, за бронированную дверь. Однажды под эту дверь влили бензин и подожгли. Думаю, обиженные таксисты.

Денег у меня тогда не было. О героине (120 долларов за грамм) и думать не приходилось, доставал амфетамин по 30-40 гривень.

Я сходил с ума и старался найти наличные любыми способами. Как-то всунул маме фальшивые доллары (они попали ко мне случайно), чтобы она обменяла, в надежде, что ее не заподозрят. Я мог тогда продать детскую игрушку, снять с себя куртку в мороз. Не грабил и не убивал, потому что боялся ответственности.

Однажды меня чуть не убили: я тайком брал у знакомых вещи из дома, они меня сильно избили, порезали ножом. Я пришел к отцу: «Давай с ними разберемся!» Он ответил: «Иди, пока я тебе не добавил!»

Мне стало очень страшно. Раньше я из семьи убегал к наркоманам, от наркоманов — в семью. Наступил момент, когда меня никто не пускал на порог, все тыкали пальцами.

Однажды, когда я отдыхал после «винтового марафона», мама заговорила о том, чтобы поехать в Реабилитационный центр «Выбор» в Полтаву. У меня во всем были нелады, из Киева надо было бежать, я подумал: почему бы не отдохнуть от наркотиков 2-3 месяца?

В Центре первое время наблюдал, изучал, что здесь приветствуется, и старался поступать так, чтобы хвалили. Стал бегать, сбросил 30 килограммов. Была цель: «замылить» всем глаза, а потом колоться «по-умному». После полугода «примерного поведения» Леонид Александрович неожиданно посоветовал маме положить меня в психиатрическую больницу. Дело в том, что я украл перчатки в поликлинике: их забыли, а я взял. Леонид Александрович сказал маме: «Он не изменился. Мысли направлены на то, чтобы взять чужое, украсть».

После недели в «нулевой палате» с психами вышел с мыслью «мстить». Но через три дня одумался, понял, что, как прежде, уже не будет. Ведь мама сделала то, чего я раньше и предположить не мог. Даже в машине по дороге в «дурдом» я не верил, думал — пугает! А по дороге обратно она остановила машину и сказала: «Можешь идти, куда хочешь». А куда? Я вернулся в Центр, снова стал делать вид, что исправляюсь.

Я тогда еще думал, что мама мне что-то должна. Что она должна мне что-то «дать». Кололся — давала, бросил — давай еще больше. Леонид Александрович первым объяснил, что она мне уже давно ничего не должна.

Но я еще долго не мог свыкнуться с мыслью, что мама научилась вести себя со мной иначе. И долго не мог понять, как можно бросить наркотики совсем. Откажусь от наркотика — а что взамен? Вся взрослая жизнь прошла среди неблагополучных людей и наркоманов. Я не понимал, на чем основывается дружба, как вести себя с людьми — просто не знал. Но первые серьезные изменения начались именно тогда, когда я понял, что назад дороги нет и как прежде уже не будет.

Но как будет? Я ничего не умел, даже писал с ошибками. Только в центре я начал учиться правильно писать по-русски — под диктовку Карины. Пошел на курсы украинского языка. Потом поступил в университет. Вышло так, что помогал Олегу на кухне и решил стать поваром — инженером-технологом общественного питания. Мне казалось главным найти востребованную работу, которая будет меня кормить. Пришло понимание, что надо научиться делать что-то нужное людям, что дает тебе возможность жить среди них. Я понял, что мне нужны люди, что я не могу без них существовать. Значит, я тоже должен стать нужным.

Раньше, когда я учился в первом университете, я не выдерживал и недели занятий, начинал бегать за наркотиками. Тот институт выбирала мама. Сейчас она даже не знает, когда у меня начинается сессия: я все делаю сам. Я понял, что к жизни и к созданию семьи надо готовиться, надо научиться самому зарабатывать деньги. И все три года после прихода в Центр я каждый день открывал для себя что-то новое.

В этом огромная заслуга Леонида Александровича. Если бы он не акцентировал внимание на некоторых вещах, я бы их не понимал до сих пор. Он говорил: «Мама — молодая женщина, ее жизнь принадлежит не только тебе. А смог бы ты отдать абсолютно все — даже своим детям?» Я только в Центре понял, что мама — человек, как и я, и у нее есть свои чувства и желания.

Немалую роль в моем воспитании сыграл и отец. Он говорил: «В 26 лет мужику стыдно просить у мамы деньги на носки! Может, тебе не съесть лишнюю шоколадку, не выкурить пачку сигарет? Купи себе что-то сам, ты будешь это ценить».

Раньше мама была для меня джинном: щелк пальцами — дай дубленку, дай кроссовки. Она была «кошельком», я не видел в ней человека. Я обращался к ней, только когда мне что-то было нужно, и ни разу не спросил, не нужно ли чего-нибудь ей.

Помню, Леонид Александрович спрашивал: «Что ты можешь без мамы — есть, одеваться, учиться? Когда сможешь что-нибудь сам, только тогда станешь личностью, а не довеском к маме». Я старался: я снизил «потребление» до минимума, не просил, а брал в долг. Я понял, что у мамы есть свои потребности, и мне захотелось сделать для нее что-то, чтобы она улыбалась, шутила, смеялась. Она долгое время была только женой и матерью, директором и опекуном, мне захотелось, чтобы она побыла просто женщиной. Сейчас я радуюсь, когда вижу, что она сделала новую прическу, купила обнову…

Я понял, как важны для меня отношения с отцом. В детстве он все время был занят, и мне не хватало общения. Теперь я понимаю, что не хватало настоящих мужских отношений. На группах мы разбирали это, учились понимать, что такое настоящая отцовская любовь: научить сына мужским качествам, дать мужской совет, научить анализировать свои действия, причины неудач, научить добиваться победы даже после поражения. Сейчас наши отношения с отцом наладились, он видит во мне то, за что меня можно уважать: что ежедневно бегаю по четыре километра, что сбросил 35 килограммов, что поступил в университет, научился подниматься с колен на ноги, жить без наркотиков.

Изменилось мое отношение к другим людям, к женщинам. Здесь мне очень помогла Карина. Именно она — своими женскими проявлениями — научила меня относиться к женщине как к человеку, а не как к вещи. Я учился думать о том, чтобы ей было комфортно в моем присутствии, отвечать на ее просьбы, оказывать помощь в том, что обычно делают мужчины. Сейчас я думаю, что могу отказать женщине только в том случае, если физически не могу исполнить ее просьбу.

В Центре я впервые почувствовал, и что такое настоящая человеческая дружба, без корысти. Лучше поверить человеку и даже разочароваться, чем не поверить и не дать ему возможности что-то доказать. У меня появились друзья: Олег, который стал образцом во всем, Виталик, Дима, Игорь, Максим. Может, их не так много, но и не мало. Мы не всегда говорим приятные друг другу вещи, но мы всегда искренни, и всегда помогаем друг другу.

Раньше я, как и все наркоманы, искал в дружбе выгоду. Сейчас понимаю, что дружба — это взаимопонимание, взаимовыручка, уважение, доверие, искренность, желание добра. Не все вещи можно обсудить с мамой, иногда важно мнение другого мужчины, сверстника, и здесь помогают друзья. Я это очень ценю.

Сейчас для меня очень важна семья. Важно, чтобы мои близкие понимали и любили друг друга. И чтобы видели во мне не сына и брата, а в первую очередь — мужчину, который может им помочь.

Я понимаю, что мое новое отношение к работе — это то же отношение к людям. Раньше работа была средством добывания денег для удовольствий, сейчас — это средство проявить себя. Я понимаю, что человек должен быть нужным людям. Без этого нельзя жить. И потому важно научиться относиться к другим людям так, как ты хочешь, чтобы они относились к тебе.

Я не верю в судьбу как рок. Я верю, что человек сам строит свою жизнь и судьбу. Для меня важно научиться делать то, за что меня будут заслуженно ценить. Я хочу услышать, как обо мне говорят: «Вот Валентин. Он умеет делать то-то и то-то лучше, чем другие». Заработать такое отношение нелегко, но реально. Важно, как ты этим распорядишься, чтобы не разменять уважение и доверие на мелочи. Надо научиться видеть смысл в том, что делаешь: если я учусь — это не для того, чтобы получить диплом, а чтобы научиться что-то делать.

Идя против течения, нельзя останавливаться, иначе тебя снесет к исходной точке. Я счастлив, что понял это, и сейчас мечтаю о детях: хочу передать им то, что знаю сам.

Обсудить на форуме

Похожие Материалы:

  1. Не придуманные истории Наркоманов — История Леонида Абрамовича
  2. Не придуманные истории Наркоманов — История Жанны Леонидовны
  3. Не придуманные истории Наркоманов — История Виктор Васильевич
  4. Не придуманные истории Наркоманов — История Александра
  5. Не придуманные истории Наркоманов — История Татьяны

Tags: , ,

 

Оставить отзыв





 

 
Яндекс.Метрика